У нас начали бурение, и уже завтра привезут первые десятки метров керна.
А еще я вспоминал о Карфагене, Гаргантюа и шапке-шапероне, но это уже совсем безотносительно реальности. Вот такие новости пришли и остались со мною.
Выборы — это абсолютная монархия торгашей того или иного толка. И ничего более.
Нынче любая власть — от денег.
30 мая
У нас прекрасное солнечное утро. Снег еще вполне терпимо сверкает. Немного погодя ускоренными темпами начнётся загорание морды лица. Горы тут остроголовые, ущелья глубокие, прорезные. Но заснеженные пейзажи уже подутомили — слишком медленно садятся снежные пласты, всё им нипочём, дождь, солнце. Говорят, в прошлом году присыпало пеплом и всё растаяло браво, быстро и шумно. В этом году извержений нет. Даже на разрезе снега не видать.
А ещё я отчего-то вспомнил, как много лет тому назад пугал девушку, что храплю, но если не сплю — такой проблемы нет. Мы так и не заснули тогда.
Было здорово.
31 мая
Первый медведь проснулся и выбрался на свет в трёхстах метрах выше по склону. А затем пошёл за перевал с видом несчастным, но независимым.
Кстати о медведях: лучший способ сохранить ягоды свежими — залить их водкою.
Разбил новый планшет. Старый маленький и сливается за час. Беда. Отдохнёте от меня.
Медведь проснулся, а я спать. С океана ревущий ветер по ущелью и дождь.
Темнеет.
Завтра лето. У меня оно начнётся раньше. Сорок лет тому назад ехал бы к дедушке. Запах солнца, пропитки для шпал, и я, высунувшийся со второй полки в открытое окно вагона. И всё впереди.
Лето.
Я и забыл, какое ты.
Почему-то это называлось «ехать к бабушке».
Не к деду, не в деревню.
К бабушке.
Запах креозота, ветер в открытое окно, и обязательно бесстрашно помахать из поезда красивым девчонкам — непременно попадутся, нужно только внимательно смотреть и ждать.
В дороге всё, как в жизни. Понимать надо.
А впереди три месяца воли.
Речка, пруды, степь, лес, кавуны, дыни, клубника, белый налив, работа на току, кони, череды, рыба и раки в мотне волока, сеансы кино в клубе, белое от жара солнце.
Тёплый хлеб, чёрное постное масло, крупная соль. Огромные жареные пирожки с картохой, вершок в глечике, мёд, сало, книжки, собранные где только можно, велосипед, друзья. Что ещё нужно, чтобы встретить взрослость?
Вот о чём говорят перестук колес и запах креозота.
Вот о чём.
О том, что не нужно отвечать на вопрос «Во сколько дома будешь?», о том, что не нужно каждый день ходить и слушать про гипотенузу, как она штурмовала Константинополь и денатурировалась в кислой среде.
Не нужно переживать ссоры родителей, не нужно ждать лета.
Оно уже настало.
Прямо сейчас.
Сегодня.
Не стану писать о том, как теперь.
Пусть все будут живы, и люди, и грузовики, пусть снова работает маленький дощатый магазинчик, в котором продавщица тетя Люба Закаблук.
Магазин, как пещера Аладдина — в нём есть вообще всё.
И как только умещается?
Всё — от мыла до шпротов и вил. Только хлеба почти нет,
его не покупают.
Пекут свой.
А на улице ещё и керосин отпускают по определенным дням и часам.
Сезам — откройся.
Стою в очереди за кузнецом, глазею по сторонам.
Тот сдаёт куриные яйца.
Каждое яйцо тетя Люба трясёт и смотрит на свет перед окном.
Я не спешу.
В руке бумажный рубль от деда, с пенсии. Он специально откладывает для меня и выдаёт время от времени. Кажется, даже немного стесняется этого.
Сейчас я куплю шоколадный плавленый сырок, лукум и ситро.
Сяду на велик и помчусь под гору— продолжать жить.
А впереди только хорошее.
Космос или подводный мир океана — я ещё не решил.
Всего-то и нужно— крутить педали.
Там впереди интересно и по настоящему.
Но сначала опять осень, гипотенуза, уроки и похорошевшие девчонки из класса. (Интересно, у кого из них сиськи вырастут больше?)
А вот потом уже космос.
Или Океан.
Или старенький домик, полный рухляди, больные суставы и монитор.
Счастье уже было, так получается.
Хорошо там, где нас уже нет.
По-настоящему хорошо.
Добра вам и тёплого ветра в спину.
Из прошлого которое все еще есть.
Тем и живы.
2 июня
Заработали сразу четыре буровые, и времени стало не хватать. Ощущения беды нет, но всё равно в голову лезут всякие переживательные мысли по поводу здоровья родных. Меняет, давит, перекручивает. Как это потом отразится, когда — поди знай.
