— О нет, что вы, через недельку мне надо быть уже в Стокгольме, на симпозиуме…
— Соня, Эдуард Семенович ученый, он известный химик, академик. За него просил сам Виктор Андреевич, — приглушенно проговорила Закройщикова, ссылаясь на губернатора.
— Ну хорошо, — расстроенно сказала Соня, — я приступлю к работе немедленно, буду работать всю ночь. Приходите утром.
— Вы думаете, поиски займут всю ночь? — теперь удивился и расстроился Морозов. — Может, повезет? И если я посижу здесь и подожду?..
— К сожалению, дорогой Эдуард Семенович, — вмешалась в разговор Закройщикова, — конец рабочего дня. Учреждение у нас хотя и слегка, но все же режимное, поэтому находиться здесь могут только сотрудники. Поезжайте в гостиницу и спокойно отдыхайте, а к завтрашнему утру, я думаю, Софья Борисовна уже найдет то, что вам нужно. Я проконтролирую.
Соня, собственно, никуда и не торопилась, домой к маме она успеет всегда, но и работать всю ночь у нее тоже не было никакого желания. Но можно и из этой ситуации извлечь пользу.
Мама до сих пор считала Соню маленькой и беззащитной девушкой и жестко контролировала всю ее жизнь. Если Соня заканчивает в 17.00, то в крайнем случае в 17.30 она обязана быть дома. В 17.35 Нина Андреевна начинала звонить в морги и больницы. А сегодня под прикрытием сверхурочной работы можно сходить куда-нибудь, например, посетить с Риткой ближайший бар, куда они иногда закатывались отдохнуть, Ритка — от своего мужа и ребенка, Соня — от мамы.
Она спустилась в свой кабинет, который называли «большим каталогом», потому что в каждом отделе были свои маленькие каталоги, а здесь они сводились воедино все вместе. Пробралась между стеллажей с каталожными ящиками к своему столу — надо дождаться, когда уйдет Закройщикова с этим аристократическим «отпрыском», и потом уже свалить по тихой.
Из ее окна хорошо был виден парадный подъезд, где уже томилась «Волга» Закройщиковой, значит, сейчас она выйдет. Надо подождать. Соня посмотрела на часы — без пяти пять. Она сняла трубку, набрала номер и услышала мамин голос:
— Да?
— Мамусик, это я, как дела?
— Спасибо, ничего. — Голос Нины Андреевны заметно напрягся. — Соня, что случилось? Где ты? Ты в больнице?
— Мама, — Соня сменила тон с ласкового на строгий, — ты опять? Ну почему в больнице, мама, я уже взрослая, и у меня должна быть своя личная жизнь.
— Я знаю, что ты большая, не груби матери, я…
— Мама, — Соня не дала Нине Андреевне развить ее любимую тему заботы о ближнем, — успокойся, у меня все в порядке. Я приду поздно, Закройщикова напрягла меня на поиски одного древнего проекта, возможно, на всю ночь.
— Что значит «на всю ночь», у твоей начальницы совсем совести нет? Ты же голодная, в конце концов, я запрещаю тебе работать ночью. Ты обязана к ужину вернуться домой.
Соня молча выслушала мать.
— Ты меня поняла, София?
— Есс, мэм, — ответила Соня, — я усе поняла, обязуюсь исполнить, и если не ужинать, то ночевать уж точно буду дома. Все, мамуль, я пошла работать, чтобы успеть побыстрее. Мне не звони, я буду в подвале, там телефона нет.
Соня торопилась положить трубку, она увидела, как из здания вышла Закройщикова с «отпрыском», они уже погрузились в машину и отъехали.
Соня снова схватила трубку, набрала номер телефона своей подруги. Маргариты дома не было, телефон безнадежно посылал сигналы в пустоту, где они и терялись, гася все надежды Сони на приятный вечер.
Она положила трубку, огорченно хмыкнула, вздохнула и решила, что, наверное, еще рано. Маргарита, должно быть, еще идет с Никитой из детского сада, надо подождать. Но и в этом тоже было нечто приятное. Если телефон не отвечает, значит, Сергея, мужа Маргариты, тоже нет дома. А значит, можно не болтаться по барам, а спокойно взять пивка, рыбку и посидеть у Ритки на кухне и, что называется, потрындеть о своем, о женском. И такая перспектива радовала Соню.
Она встала, сняла синий халат, в котором обычно работала, взяла свою сумку, достала кошелек, пересчитала деньги: на пиво с рыбкой хватит. Можно потихоньку двигаться в означенном направлении.
Соня направилась к вешалке. Расстояние между стеллажами было недостаточно широким, Соня проходила там только боком, стараясь не задеть, не дай бог, что-нибудь. Она уже привыкла за последние четырнадцать лет, которые отработала в этом отделе, передвигаться именно таким образом.
