Уже в 1505 г. Россия предъявила Ливонии еще одно существенное требование: не заключать ливонско-литовских военно-политических соглашений. Москва, активно развивавшая свое наступление на Великое княжество Литовское (выразившееся в пяти «порубежных» войнах конца XV — первой трети XVI века: 1487–1494, 1500–1503, 1507, 1512–1522, 1534 гг.), хотела гарантировать себе безопасность на северном фланге театра боевых действий. Кроме того, русское командование нуждалось и в Новгороде, и в Пскове как военных базах, и в новгородских детях боярских как значительном контингенте в составе дворянской конницы. Военные конфликты с Ливонией здесь были ни к чему.
Как показала Н. А. Казакова, впервые требование о нейтралитете Ливонии прозвучало в грамотах Ивана III и его сына Василия к императору Максимилиану и его сыну Филиппу от 19 июня 1505 года. Летом 1505 г. в Новгород прибыли ливонские послы. Они просили о возобновлении торговых отношений. Новгородский наместник ответил, что Ливония для этого должна выполнить три условия:
1) внести компенсацию за товары русских купцов, погибшие в ливонских городах во время войны 1501–1503 гг. (то есть спустя два года они еще не были выплачены);
2) провести предусмотренное договором 1503 г. разбирательство «по обидным делам» (значит, спустя два года судебный разбор спорных дел по-прежнему саботировался);
3) Ливония должна отказаться от союза с польской Короной. Орден категорически отмел все три требования[62].
В феврале 1507 г. 73 ганзейских города (в том числе ливонские) обратились к Василию III с просьбой о возвращении товаров, конфискованных в 1494 г. при разгоне Ганзейского двора в Новгороде. В ответной грамоте Василий III назвал условием возобновления переговоров с Ливонией и Ганзой расторжение ливонско-литовского военного союза и выплата компенсации по потерям русских купцов[63].
В 1509 г. истек шестилетний срок русско-ливонского перемирия. В марте в Москве прошли переговоры, и перемирие было продлено на 14 лет, начиная с 25 марта 1509 года. Вновь было заключено три договора: новгородско-ливонский, псковско-ливонский и псковско-дерптский[64]. Важным успехом русской дипломатии было включение в текст новгородско-ливонского соглашения обязательства Лишении разорвать союз с Великим княжеством Литовским и не заключать его впредь. Договором 1509 г. также подтверждалась ливонско-русская граница «по старине», как в предыдущих договорах.
Поскольку этим пунктом договора убиралась одна из главных проблем русско-ливонских отношений, Россия пошла на возобновление ливонской торговли. В договор были внесены пункты из новгородско-ливонских договоров 1421, 1448, 1481, 1493 гг. о свободе торговли в Ливонии для новгородских купцов, об условиях взимания пошлин с русских негоциантов в ливонских городах, об ограничении возможностей для немцев «колупать воск», об унификации мер и весов в Новгороде и немецких городах и др. Ливонским купцам гарантировался свободный проезд и торговля в Новгородской земле всеми товарами, кроме соли. Накладывались ограничения также на иностранную торговлю крепкими спиртными напитками в Новгороде.
Новым здесь, как отметила Н. А. Казакова, был запрет на торговлю солью, значение которого «трудно переоценить»[65]. Как показала историк, он был связан с общей политикой Российского государства в 1509–1510 гг. в целом запретить импорт соли в связи с развитием собственно российской соледобывающей промышленности[66]. Аналогичный запрет был включен в 1510 г. в русско-ганзейский договор>{5}, поступление соли из Литвы и Швеции на рубеже XV–XVI вв. также было ограничено, а потом и прекращено. И для Ливонии, и для Ганзы это был серьезнейший удар (ходила поговорка, что Ревель построен на соли).
Другим успехом русской стороны в новгородско-ливонском договоре 1509 г. было внесение изменений в юридический статус торговцев за рубежом. Традиционно каждая сторона судила гостей по своим законам. Теперь же местной юрисдикции подлежали только незначительные преступления и гражданские иски до 10 000 рублей. Тяжелые преступления и более крупные гражданские тяжбы теперь должны были рассматриваться совместным русско-ливонским судом, который бы собирался на одном из островов на Нарове. Подтверждалась также неприкосновенность русских церквей в ливонских городах и наказания за повреждения бороды у русских купцов (что рассматривалось как особое оскорбление).
