Глядите: Великобритания, былая «мастерская мира», силком оказалась втиснута, водворена в новый «постиндустриальный уклад». Основной доход страны создавался отныне в разросшемся финансовом секторе и сфере услуг. Ядром экономики стали лондонский Сити, банки, страховые компании, хедж-фонды… Банковские дельцы наживали жирные барыши, а средний класс остался на бобах. Миллионы рантье в мире жадно читали сводки с торгов акциями на Лондонской и Нью-Йоркской бирже. «Фондовая биржа – плохая замена Священному Граалю», – некогда заметил австрийский, а потом американский экономист Йозеф Шумпетер. «Пустое!.. Уж не социалист ли этот Шумпетер?»
Тэтчеризм, делает важный акцент Латыпов, проклял социальное государство. Как слишком «расточительное», дающее подачку тем, кто чурается конкуренции. Наши доморощенные «тэтчеристы» до сих пор в восхищении, какую порку задала соотечественникам «тетушка Мэгги». Зато, мол, теперь Британия благоденствует. Свежо предание… А чего же тогда, судя по последним опросам, большая доля англичан недобрым словом, а то и с яростью поминают тэтчерское правление?
Физическая экономика против дутого ВВП
«Кремниевая долина не проживёт без Детройта», – предостерегал заядлый промышленник Ли Якокка. Наши записные «либералы» с Краснопресненской знать ничего не знают и слышать не хотят. Эти «государственные семинаристы», здравому смыслу вопреки, затеяли дорогостоящую панаму Сколкова на печальном фоне грядущего сноса ЗИЛа, дышащего на ладан ВАЗа.
Тэтчеризм – взгляд Нурали Латыпова верный – бесплодная смоковница. Вознесение до небес частного предпринимательства старозаветного образца, противопоставление эго хозяйчика социализации средств производства обернулось угасанием производительной силы капитализма, которая изначально была ему присуща. У мира на глазах близится исход соперничества противоположных экономических систем – англосаксонской и китайской. Можно считать предвестием: когда пишутся эти строки, Рейтер сообщил, что экономика Китая по паритету покупательной способности валют выдвинулась на первое место в мире.
Линдон Ларуш ввёл в оборот емкое измерение прироста или убыли общественного богатства – физическую экономику. Дело в том, что «гуттаперчевый» монетарный показатель ВВП открывает лазейки для статистических, подчас грубых и даже анекдотических манипуляций. ВВП США, по Ларушу, наполнен «инфляционной трухой». А коли взять мерилом физическую экономику (т. е. производство реальных, вещественных потребительных стоимостей), Поднебесная на голову впереди. Мощность плановой экономики Китая уже десяток лет назад была вдвое выше, чем у США. Китайские власти намеренно и резко занижают всамделишный объем производимой товарной массы. Дело идёт к тому, что скоро КНР оставит далеко позади совокупный продукт Старого Света. Запад в тенетах «монетаризма», «открытых рынков», засилья менял и вялого платежеспособного спроса никак не выберется из затяжной рецессии.
Итак, Китай неудержимо уходит в отрыв. Это заблуждение, что Поднебесная всё ещё в парадигме «догоняющего развития». Поднебесная наращивает свои позиции в экспорте высокотехнологичной продукции. Западные инвестиции в Китай – ничто в сравнении с внутренними источниками накоплений и капиталами Гонконга… Китай стремительно настигает Запад уже и на рынке экспорта капиталов.
Жупел «директивной экономики»
…Александр Зиновьев, автор нашумевшего памфлета «Зияющие высоты» – сатиры на безвременье 70-х, весть о горбачёвской «перестройке» встретил в мюнхенском изгнании. Когда возвращавшегося в родные пенаты Зиновьева с почётом встречали на Белорусском вокзале, Артём Боровик спросил его мнение об идеях и пафосе «перестройки». С присущим ему прямодушием Александр Александрович попросту всех кругом огорошил, в особенности записных демократов-«западников»: «Перестройку затеяли моральные уроды и интеллектуальные кретины». Резкая, нелицеприятная оценка Зиновьева вовсе не была проявлением высокомерия маститого философа. Скорее – гласом вопиющего! Социолог с мировым именем, вольнодумец, досаждавший цековским идеологическим церберам, и в новые времена оказался не ко двору. В стане демократов, которые заочно числили его «своим», Зиновьев встретил глухое отчуждение.
