К сожалению, мы мало знаем о финикийском обществе того времени, об его социальной структуре и принципах управления обществом. Мы почти не располагаем письменными источниками, относящимися к истории Финикии. Все они погибли. Когда же Финикия станет частью Ассирийской державы, то в клинописных хрониках сохранятся лишь рассказы о поверженных мятежниках и ни слова об обыденной жизни финикийцев. Можно лишь предполагать, что на глиняных табличках записывались события «всемирно-исторического значения», а все повседневное заносилось на недолговечные материалы. И все же те немногие факты, что известны нам, говорят сами за себя.
Так, очевидно, что в Тире не было аристократии в классическом смысле этого слова, то есть земельной аристократии. Материковые владения Тира были слишком малы, чтобы царь мог наде – лить землей своих приближенных. Верхушку тирского, как и всего финикийского, общества составляли богатые купцы – «морская аристократия» Тира. Мы можем догадываться, что в Финикии, как нигде в древнем мире, пользовалось авторитетом купечество. Очевидно, при принятии важных государственных решений финикийские цари руководствовались интересами купцов.
Сами купцы сохраняли покорность царям, скорее, не потому, что зависели от них, по причине пожалованных им земель и привилегий, а потому, что царская власть была установлена богами. Шутить же с богами не смел еще никто, в том числе владельцы пурпурных заводов и гребных «пароходов».
Таким образом, власть царя была в определенной мере ограниченной. В Тире, как и в других финикийских городах, сложился, скорее, олигархический режим правления. Огромным влиянием пользовался совет старейшин, контролировавший также торговую деятельность горожан. Здесь решали все деньги, прибыль. Финикийцы даже воевали неохотно, потому что война – дело рискованное; она слишком дорого стоит и может обернуться разорением.
Еще «демократичнее» были порядки в колониях. В Карфагене, например, вскоре после основания города царская власть сменилась представительством богатых «патрициев». Нечто подобное на – блюдается в Средние века в раннебуржуазных городских республиках. Недаром западные историки не раз давали Тиру и Финикии определение, вызывавшее резкую критику у их советских коллег: «античное капиталистическое общество».
Случались в Тире и восстания рабов. Так, римский историк Юстин сообщает: «Они, составив заговор, перебили весь свободный народ и господ и так, став хозяевами города, овладели очагами господ, вторглись в государственные дела, переженились и, хотя не имели на это права, объявили об освобождении рабов». Возможно, этот рассказ основан на каких-то реальных фактах. В богатстве и роскоши всегда зреют «гроздья гнева».
Конечно, богатства Тира и других городов Финикии не могли не пробуждать зависть и ненависть их соседей. Страницы пророческих книг Библии пестрят обличением «мерзостей Тирских» (Иез. 28,2 – 5).
Город вызывал самые страстные и противоречивые чувства. Тир проклинали и… восхищались им. Тир ненавидели и… подражали его порядкам. Любопытно, что даже в арамейской Сирии в это время начинают поклоняться главному божеству Тира – Мелькар-ту. Около 850 года до нашей эры по приказу арамейского царя Бар-Хадада I близ Алеппо сооружают стелу, изображающую Мелькарта в облике бога грозы.
Мелькарт представлен на этой стеле в виде полуобнаженного мужа в коническом колпаке и с топором на плечах. Это – самое раннее его изображение, известное нам. В Тире подобного памятника не сохранилось.
На этой стеле имеется также надпись, восхваляющая Мелькарта и сделанная на финикийском, а не на арамейском языке. Возможно, полагает Ю.Б. Циркин, культ этот уже настолько укоренился в Сирии, «что не считался чужеземным». С другой стороны, близ Алеппо могла существовать торговая фактория финикийцев.
В самом Тире, разумеется, был храм Мелькарта. Он являлся одной из главных достопримечательностей города. Жрецы считали, что их святилище было возведено в ХХVIII веке до нашей эры – при основании Фив. В центре храма, помимо колонн, находились также оливковое дерево и священный огонь. Полагают, что на месте колонн когда-то высились «священные камни», в образе которых почитался Мелькарт.
