Командую: "А ну, ребята, огонь по гадам! Не дадим убежать!" Так, из трех танков, прямой наводкой мы этот обоз и потопили. Выпустили по 15 снарядов, били по площади. Сани заметались, а потом все потонули в ледяном крошеве.
Тем временем на берегу нам сдалось около 40 солдат и один штатский, лет 50, холеный, похожий на управляющего. Он мне и говорит на ломаном русском: "Если сохраните жизнь, большой секрет раскрою".
"Черт с тобой, говори, будешь жить".
"Вы знаете, что потопили в заливе? "Бернштайнциммер"!" - И тут же перевел - Янтарную комнату.
Бывшее имение принца Людвига-Фердинанда ныне отведено под конезавод.
"Не врешь?" - Я не знал тогда, что это такое, так он мне объяснил. И добавил, что сейчас докажет. После этого он повел нас уверенно в Кадыны, имение прусского принца Людвига-Фердинанда, внука кайзера Вильгельма II. Большой дворец - замок под черепичной крышей. Мне рассказали, что перед войной тут жил не только принц, но и "наследник" российского престола, великий князь Кирилл Владимирович, родня принца. Держал типографию газеты не то "Свободная Россия", не то "Русское слово", и действительно, в доме стояли печатные машины. Был здесь и эмигрантский банк, видим, на двухэтажном особняке надпись по-русски: "Банк". Вот те на, думаю, куда занесло...
В самом имении залы высоченные, в одном накрытый стол - говорят, хозяева сбежали за час до нашего прихода.
А немец приглашает: "Идем в подвал". Проходим через галерею и небольшую комнату. Немец показывает на стену: "Ломайте, здесь в один кирпич уложено!" Ломаем, кирпич красный, свежий, штукатурка не застыла, стена сама сыплется. Вот те секрет!
Через пролом увидели четыре огромных ящика, этак полтора на полтора и высотой метра два. Взломали, развернули несколько слоев плотной черной и коричневой бумаги, а там хрустальные люстры, меченные двуглавыми орлами размером 5 на 6 см. Открыли ящик поменьше, в нем зеркала в золоченой оправе, упакованы добротно,с мягкими прокладками и распорками.
Немец поясняет: "Вот все, что осталось от Янтарной комнаты. Панели погрузили на сани, а на это их не хватило. Машин лед не выдержит. Теперь вы поняли, что уничтожили?"
- Что же стало с немцем?
- Его вместе с пленными сдали в штаб батальона. О ценностях я доложил командиру батальона Кармеляну, а тот - генералу Полубоярову, заместителю командующего 5-й танковой армией. Он приезжал, смотрел... Кстати, нашли мы и еще один тайник. Километрах в двух от замка, у поляка, жила угнанная немцами русская женщина с ребенком, мы помогали ей. Она и сказала, что под лестницей, с боковой стороны, спрятано съестное. Там оказались бидоны с сахаром и разными продуктами, корзины со скатертями и салфетками и многое другое. Наверно, хозяева рассчитывали вернуться, да не вышло.
- А что было с вами потом?
- Немецкая танковая дивизия, вырвавшись из Данцига, нанесла нам увесистый удар. 17 апреля меня тяжело ранило - умирал и лечился долго, в четырех госпиталях, до конца 1945 года. Потом в армии служил. Не до Янтарной комнаты было. Как видите - жив.
А в 1973 году прочитал в "Известиях", что польские студенты ищут ее в районе Слуцка, и сразу вспомнил - так я же ее утопил в заливе! Сразу написал в самые верха, А. Н. Косыгину. Получил ответ. - Груба показывает бумагу со штампом:
"Ваше письмо от 12 февраля с. г. относительно организации поиска Янтарной комнаты направлено в Министерство культуры СССР (зам. министра тов. Попову В. И.), которое имеет непосредственное отношение к вопросам поиска Янтарной комнаты. Б. Бацанов, 27 февраля 1974 года".
Еще через два месяца ответили из министерства:
"Сообщаем, что ваше письмо в отношении организации поиска Янтарной комнаты направлено специальной правительственной комиссии под председательством заместителя министра культуры РСФСР тов. Стриганова В. М., занимающегося данной проблемой. В настоящее время ваше предложение изучается. О принятом решении вам будет сообщено. Заместитель начальника Управления изобразительных искусств и охраны памятников Д. Н. Кульчицкий".
- Так и не сообщили, - вздохнул Груба. - Тогда я обратился к бывшему тогда заместителем Председателя Совета Министров УССР П. Т. Тронько (живу-то на Украине!). Через год после первого письма получил ответ от Калининградской геолого-археологической экспедиции:
