— Но при чем же здесь Джеймс Филлимор? — не выдержал Холмс.
— Сейчас расскажу, — пообещал Амброз Бирс. — На тридцатом году жизни, в компании жены, которую, должен признаться, я никогда не любил, я переехал в Англию, чтобы сотрудничать в журнале «Забава», который издавал Том Худ. Сначала мы с женой жили в Лондоне, но весной тысяча восемьсот семьдесят четвертого года сняли дом номер двадцать по улице Саут-Пэрейд в городке…
— Лемингтон, графство Уорикшир, — подхватил Холмс. — Поверите ли, Ватсон, я помню расположение улиц в Лемингтон-Спа еще с моей поездки туда в тысяча восемьсот семьдесят пятом! Между Кларендон-сквер и Саут-Пэрейд расстояние не больше мили. Строго между ними располагается Тэвисток-стрит… и тот дом, в котором Джеймс Филлимор устроил свое исчезновение. Да, это был спектакль… не так ли, мистер Бирс?
Амброз Бирс печально кивнул.
— Бедная миссис Кроули, как и я, попалась в западню несчастливого брака. Достаточно будет сказать, что весной и летом тысяча восемьсот семьдесят пятого года мы с ней… утешали друг друга.
Тут я начал понимать, к чему он ведет. Между Бирсом и Кроули в самом деле имелось внешнее сходство, которое усиливалось их экипировкой. И если Амброз Бирс познакомился с Эмили Кроули за восемь или десять месяцев до рождения ее сына Алистера, то вполне возможно, что…
— Вернемся к дому на Тэвисток-стрит, Бирс, — нетерпеливо сказал Холмс. — Это было место ваших свиданий?
Бирс снова кивнул.
— Я снял этот дом через агентство. Для чего, разумеется, потребовалось фальшивое имя…
— И тогда вы стали Джеймсом Филлимором?
— Да. Эдвард Кроули был человек, застегнутый на все пуговицы, всякое развлечение он считал преступлением против морали. Сам ни на шаг в рестораны, театры и мюзик-холлы, и жене подобные вольности запрещал. Моя супруга Молли вела себя так же строго. Тогда как Джеймс Филлимор и его приятельница — надеюсь, я выражаюсь ясно, да, сэр? — развлекательные заведения Лемингтона посещали нередко. И в какой-то момент Эмили Кроули обнаружила, что носит ребенка. — Бирс, помолчав, продолжил: — В мае тысяча восемьсот семьдесят пятого моя жена уехала в Калифорнию… забрав с собой двух наших маленьких сыновей. Том Худ, мой литературный покровитель в Англии, за несколько месяцев до того умер. К концу августа миссис Кроули предполагала разрешиться от бремени, и — поскольку оставлять мужа она явно не собиралась — я счел разумным вернуться в Америку.
На этот раз настала моя очередь задать вопрос.
— Но что вы скажете о странном исчезновении мистера Филлимора? Что это был за удивительный выжженный круг на полу…
Амброз Бирс, откинув голову, расхохотался.
— Видите ли, меня давно интриговала мысль о том, что во вселенной могут быть дыры — пустоты, если угодно, — способные втянуть в себя человека целиком, так что он исчезнет бесследно. Я даже несколько рассказов этому посвятил. Так вот, я заранее решил, что, когда придет мой час, меня поглотит как раз такая дыра, не оставив никаких тленных останков. Так оно и случилось. Пришла пора распрощаться с домом на Тэвисток-стрит и с личиной Филлимора — и я решил, что будет забавно инсценировать такое исчезновение. А потом со стороны, в полной безопасности наблюдать за тем, что из этого выйдет.
Шерлок Холмс переменил позу.
— Теперь я понимаю, какая деталь мучила меня все эти тридцать лет, — покивал он. — В Уорикшире две недели перед тем, как Филлимору исчезнуть, стояла сухая погода. Ни капли дождя. И все-таки Филлимор умудрился натащить на ногах глины в свой дом, хотя и вышел всего на одну минуту. Не будь я в те давние дни так неискушен в криминалистике, я бы сразу заметил, что грязные следы внутри дома не соответствуют состоянию сточных канав снаружи. Теперь я понял: следы были проложены загодя, вылеплены из глины.
Амброз Бирс улыбкой подтвердил правоту Холмса.
— Блестяще, правда? Все эти детали: следы, ведущие в никуда, выжженный круг на половицах, обезглавленный зонтик, даже два безупречных свидетеля, присутствующие за дверью, — все это часть моего замысла, сэр.
— И все-таки вы исчезли… — начал я.
— Ничего подобного! Все было до крайности просто. Когда я вышел из своей парадной двери, чтобы приветствовать визитеров из банка, моя прихожая уже была декорирована приметами моего исчезновения. Джеймсом Филлимором я вернулся в дом через ту же парадную дверь, мигом накинул на себя широкую рубаху сапожника, сорвал приклеенные бакенбарды, выкрикнул свой призыв о помощи… и выскользнул из задней двери под видом обычного мастерового.
