Она рассеянно оглянулась на кусты набиравшей цвет сирени, в которых послышался какой-то шорох. Наверное, птица спорхнула.
Впрочем, гораздо больше какой-то там птицы Александру занимало то, почему Зосимовна питает такую явную неприязнь к дочери старинного друга своего покойного хозяина. Ревнует Липушку, которую полагает безраздельной собственностью? Или тут скрыто что-то еще, о чем Александра не знает? Ну что ж, это еще предстоит выяснить… но для начала следует раз и навсегда осадить Зосимовну. Александра Хорошилова не может позволить себе зависеть от расположения или нерасположения какой-то крепостной бабы, будь это хоть даже и нянька Липушки и фактическая распорядительница в Протасовке.
И все-таки странное какое произошло совпадение. Протасов накануне своей кончины призвал в свой дом дочь и сына старых друзей. Какую цель он преследовал? Облагодетельствовать их? Или дать дочери подругу и… друга? Возможного жениха? А если так, то что же Полунин? Или он был неугоден отцу Липушки?
В следующее мгновение Александра опустила голову, чтобы скрыть улыбку: происходящее очень напоминало ремарки, коими снабжают действие господа драматурги. Сначала возле бани появилась она сама, потом – «та же и Ский», потом – «те же и Зосимовна», ну а теперь оказались «те же и Липушка». Выбежала из сада, радостная, оживленная, с букетом незабудок, с возгласом:
– А это мы вам в комнату поставим, Сашенька, то есть Александра Даниловна!.. – и осеклась при виде незнакомого мужчины.
– Это и есть Олимпиада Андреевна Протасова, – негромко проговорила Александра, исподтишка наблюдая за Ским и читая те выражения, которые в миг единый мелькнули в его лице.
Сначала это было острое разочарование, потом спокойствие холодной оценки и вот тотчас – восхищение столь безудержное, что Липушка, наткнувшись на пылкий взгляд его темных красивых глаз, смешалась, покраснела и пробормотала растерянно:
– Ой, кто это?
– Георгий Антонович Ский, владимирский помещик, сын покойного друга вашего батюшки, – снова пришлось рекомендоваться гостю. – Был зван в Протасовку, за недостатком времени задержался, вот наконец собрался – и прибыл, даже не ведая, что Андрей Андреевич уже покинул сей мир. Конечно, я понимаю, сколь бестактно и несвоевременно мое появление, а потому, как только повозка моя будет снята с моста, я попрошу у вас позволения откланяться и воротиться в свою вотчину.
– Что вы, что вы! – в два голоса воскликнули: Липушка – с простодушным протестом и Зосимовна – с искренним радушием. И далее нянька сама повела разговор, нимало не заботясь о вежливости по отношению к молодой хозяйке:
– Коль вы были званы барином, значит, вы дорогой гость в этом доме. Располагайтесь и живите сколько угодно! Я провожу вас в лучшую гостевую комнату и прикажу истопить баню, чтобы вы могли хорошенько отдохнуть с дороги.
При этих последних словах Липушка и Александра невольно переглянулись. В глазах юной хозяйки был стыд. Зосимовна в очередной раз продемонстрировала свое пренебрежение к Александре. Спору нет, расстояние в полторы сотни верст между деревушкой Протасовкой, находившейся за Арзамасом, на южной окраине губернии, и Нижним Новгородом преодолеть было не в пример проще, чем более чем триста верст до Владимира. Однако это все же немало, особенно для женщины! А Зосимовна держалась так, словно Александра была сильным мужчиной, совершившим легкую пешую прогулку, а Ский – слабой женщиной, приехавшей издалека в почтовой карете. Этого и стыдилась Липушка, но весьма удивилась и обрадовалась, заметив в глазах Александры смех, который та едва сдерживала. Так уж складывалась жизнь мадемуазель Хорошиловой, что больше всего она любила разгадывать загадки, скрытые в натурах человеческих, и загадку Зосимовны готова была разгадать тоже. Ничего, что это крепостная крестьянка – простые люди сложностями своих мыслей и глубиной сердечных переживаний ничем не отличаются от представителей знати, это Александра давно усвоила. Она даже потерла руки от предвкушения того, сколь много любопытного откроется ей в этом доме…
– Вы озябли? – встревожилась Липушка. – Этот капот слишком легок! Ну какая же ты, Зосимовна, не могла найти чего-то поприличней! Я сейчас же принесу вам шаль, Александра Даниловна, а ты, Зосимовна, вели подать самовар. Надобно согреться.
