Трещат ветви под огнем, искры летят вверх, дым начинает стелиться по земле: скоро рассвет, перед восходом солнца всегда холодает, холод прижимает дым к земле. Точно так, как туман. Ведь утром туман всегда стелется низом, а потом, прогревшись под лучами солнца, уплывает к небу или тает, оседая капельками росы на травах, цветах, деревьях.
Лена села у костра, поворошила уголья суковатой палкой: искры столбом поднялись вверх. Уснула незаметно для себя. А когда проснулась, солнце уже стояло над тайгой. Она быстро собралась, два кусочка сахара запила водой из ручья, посмотрела на компас. Стрелка вела себя так же: тряслась, то и дело уходя в сторону от нужного ей азимута. Лена пыталась зафиксировать ее стопором, но ничего не получалось: стрелка уходила в сторону.
Придется на ходу экстраполировать, по наитию угадывать направление движения. Можно и по солнцу. Отец ее научил идти по солнцу, когда нет под рукой компаса. Итак, полтора-два градуса правее держать. Делать зарубки — вдруг придется возвращаться, но прежде необходимо напасть на след отца. Лена дышит тяжело — устала. Впереди проглядываются скалы. Они кажутся черными среди зеленых сосен. Обнаженные скалы.
Надо взять образцы. С отцом все будет в порядке. Почему она не подумала о том, что Лосев сделал это специально — ушел, чтобы проверить, как дочь справится одна в тайге? Ведь однажды он сказал ей:
— Я найду способ проверить, Леночка, годишься ли ты в геологи. Уметь описывать обнажения, делать выводы, прогнозы строить, разведывать месторождения полезных ископаемых — это одно. Не менее важно быть с полем на «ты», чувствовать в нем не врага, а друга.
Лена вспомнила эти слова — и ей стало весело. Папка, папка! Какой же ты! Ну, конечно, хитрый! Но ничего, твоя дочь выдержала испытание и совсем не боится тайги, ни капельки не боится, ей совершенно не страшно! Вот подойдет сейчас к скале, отобьет образец, посмотрит, что это за порода. Лена вышла к ближайшей скале, привычным движением достала из-за пояса молоток, стукнула по породе. Что такое?! Молоток прилип к скале! С некоторым усилием оторвала его от породы, стукнула еще, на этот раз посильнее. Откололся маленький кусочек породы. Она внимательно посмотрела на свежий излом. Мелкие кристаллы поблескивают в лучах солнца, своим блеском они смягчают железо-черный цвет породы. Юный геолог уже почти догадался, что это за минерал, но все-таки достает из кармашка рюкзака осколок фарфора, проводит по нему острием образца — на глянцево-белой поверхности остается красная черта! Гематит! В народе его называют железный блеск, красный железняк! Содержит железа до семидесяти процентов! Отец оказался прав! Она вышла к месторождению железной руды!
Лена бросает на землю молоток и нажимает на курок нагана. Выстрелы звучат друг за другом три раза. В ответ — один. Это — из карабина отца. Вот и он. Идет к ней, улыбается. Девочка внезапно ощущает во всем теле противную слабость, она медленно опускается на землю, штормовка ее шуршит, касаясь шершавой скалы.
Через несколько секунд она пришла в себя, над нею склонился отец, на лице его — озабоченность и беспомощный страх.
— Ну что ты, дочка, что ты? Все хорошо, все хорошо, детка. Извини, я просто хотел проверить тебя, все время находился рядом.
Лена молча смотрела на отца, по ее щекам текли слезы…
По пути в лагерь отец сказал ей: «Ты все равно пришла бы к этим скалам, дальше идти не смогла бы: магнитные возмущения искажают показания компаса. Молодец, выдержала серьезное испытание на отлично». Геолог из тебя получится.
— Ты прав, папочка, — Лена остановила отца, потянув его за рукав, поцеловала в бороду.
Господи, как давно это было! Она стала геологом, успела родить сына, похоронить отца.
Заливистый звонок оторвал ее от окна. Елена Владимировна бросилась к телефону:
— Мама, мамочка! Это я, Лена! Как ты себя чувствуешь, как там Олежка? Я страшно скучаю!
— Почему в такую рань звонишь? Где ты сейчас находишься? В Москве? Прилетела первым рейсом? — в голосе мамы звучит беспокойство.
— Звоню из Пригорска. У меня все хорошо, мама, все хорошо! Жди письма, подробного письма! Ой, мамуля, уже солнце встает!
