Одну за другой он открывал двери и заглядывал в комнаты. Они были совершенно пусты: ни стула, ни книжки, ни коврика не осталось ни в одной из них. Только слой пыли покрывал голые полы и с потолка повсюду свешивалась паутина. Когда Барни открывал двери, по стенам и потолкам в испуге пробегали большие пауки. Чужак нарушил их долгий сумрачный покой.
Большинство комнат тонуло в темноте или полумраке из-за густо разросшегося плюща, закрывавшего собой окна. Лишь проблески дневного света проникали сквозь листву. Повсюду стоял запах затхлости и плесени.
Барни спустился по голым ступеням лестницы. При каждом его шаге с них поднималась пыль — очень тонкая, похожая на серую муку, от которой першило в горле и щекотало в носу. Он не притрагивался к поручням перил, боясь поднять еще больше пыли.
На втором этаже были еще комнаты, такие же темные и неприятные, пыльные и пустынные. Со второго этажа на первый спускались две лестницы — с каждой стороны просторной лестничной площадки. Спустившись до половины, обе лестницы соединялись вместе и сбегали одним широким пролетом в огромный холл.
Теперь Барни находился в холле, который видел сквозь щель в парадной двери. Он вошел на цыпочках в большую комнату справа. Это был парадный зал. В зеркалах мелькнули десятки темных, похожих на тени отражений — мальчику стало не по себе. Выйдя из зала, он направился в другую комнату. Вероятно, ею и пользовались во время войны, потому что здесь, как и в зале, лежала сломанная мебель, разбросанные старые бумаги и куски разбитых телефонных аппаратов. Здесь тоже было пыльно, но не слишком.
Мальчик перешёл в следующую комнату и увидел, что из нее есть выход на веранду. Он различил очертания троих своих друзей и Чудика, терпеливо ожидающих его у дома. Может быть, ему удастся открыть дверь веранды? Барни подошел к ней и постучал по стеклу костяшками пальцев. Все трое ребят подпрыгнули от испуга и повернули головы к двери.
— Это Барни! — обрадовано выкрикнула Диана. — Ой, Барни, значит, ты смог выбраться из верхних комнат?
Барни едва различал, что она говорила. Он сражался с запорами дверей веранды, наконец ему удалось сдвинуть их. Он отпер дверь и распахнул ее. Дети вбежали внутрь, и Диана схватила его за локоть.
— Барни! Какой ты молодец! Мы там уже начали замерзать, а дождь и туда заливает.
Чудик с лаем бегал по комнате кругами, поднимая пыль.
— Прекрати, Чудик! — прикрикнул на него Роджер. — Мы все из-за тебя задохнемся, и сам ты — тоже.
Миранда по-прежнему жалась к плечу Барни. Она очень обрадовалась, увидев других ребят. Они оглядели безмолвную, пыльную комнату. Диана сделала несколько шагов вперед и вдруг взвизгнула. Все вздрогнули.
— Кто-то до меня дотронулся! — вскрикнула девочка.
Она прошла под паутиной, которая тихонько коснулась ее лица.
— Это просто паутина, — засмеялся Барии. — Ее здесь полно. У кого-нибудь есть фонарик?
Фонарик был у Снабби. У него всегда все было. Удивительно, сколько всякой всячины могли вместить в себя его карманы. Он извлек оттуда фонарик и зажег его. Тут же десятки пауков поползли в разные стороны. Диана опять взвизгнула: она не выносила пауков. Огромные паучьи сети были расставлены повсюду, длинные серые нити свисали с потолка.
— Не сказал бы, что это очень уютная комната. Устраивать здесь пикник мне как-то не хочется" — покачал головой Роджер. — А наверху что делается, Барни? Ты нам еще ничего не рассказал.
Барни в двух словах описал увиденное наверху и то, как он выбрался из запертых детских комнат.
— Я думаю, лучше уж устроиться наверху в детской, — сказал он. — Там тоже ужасная пылища, но хотя бы есть стулья, можно сесть по-человечески. И там светлее. Пойдемте.
И друзья пошли наверх, поднявшись сначала по двойной лестнице на второй этаж, а потом по меньшей лестнице — на третий. Здесь они подошли к двери коридора, ведущего к детским комнатам, и вошли в него.
— Эту часть дома, видно, целиком отвели под детские, — заметил Барни. — Когда-то здесь было очень уютно. А вид из окон какой открывается — смотрите!
Он распахнул дверь одной из спален, и ребята заглянули внутрь. Они замолчали, увидев деревянную лошадку, неподвижно стоящую у окна, словно ожидая, чтобы какой-нибудь малыш покачался на ней, открытую дверцу шкафчика и игрушки в нем, тарелки и блюда на столике, расставленные для еды.
