— Приеду, — пообещал Барни. — До свидания, Роджер.
Послышался щелчок, видимо, Барни положил трубку.
Роджер сделал то же самое и стал протискиваться из телефонной будки наружу. Снабби и Диана тут же забросали его вопросами. Им так не терпелось услышать новости о Барни, что они даже не хотели его выпускать.
Все вместе они вернулись в гостиную, где их ждала мисс Перчинг, и Роджер передал им слово в слово разговор с Барни.
— Так что завтра он будет здесь! — торжествующе закончил он. — Как это здорово, что мы снова встретимся со стариной Барни! И с Мирандой тоже.
— Потрясно! — откликнулся Снабби. Он очень любил спокойного, уверенного в себе Барни и его забавную, озорную обезьянку.
— А теперь всем спать, — строго сказала мисс Перчинг, — И, пожалуйста, не опаздывайте на завтрак.
Глава VIII. СТАРЫЙ ДРУГ БАРНИ
Дети спали так крепко, что даже не услышали громких ударов гонга. Через некоторое время в комнату мальчиков, одетая в домашний халат, вбежала мисс Перчинг.
— Вставайте скорее! Я тоже проспала! Ах, боже мой! Какое плохое впечатление мы произведем на миссис Грузгрюм, если опоздаем в первое же утро. Поторопитесь, прошу вас. Вы можете поторопиться, в конце концов?!
— Не-а, — сонно пробормотал Снабби и повернулся на другой бок.
— Барни может приехать в любой момент, — прибегла к верному средству мисс Перчинг. Снабби мигом выпрыгнул из постели.
— Ой, я и забыл про Барни! — воскликнул он.
Мисс Перчинг оставила мальчиков одеваться, разбудила Диану и быстро пошла в свою комнату, чтобы привести себя в порядок.
Они все-таки опоздали. В столовой уже не было никого, кроме мисс Стрект.
Она встретила их лучезарной улыбкой:
— Ах, бедняжки! Проспали? Детки, наверное, так устали с дороги, и бедный песик тоже!
Однако «бедный песик» не проявлял ни малейших признаков усталости. Подскочив к мисс Стрект, он стащил с ее колен салфетку и умчался с нею прочь. Мисс Стрект даже вскрикнула от неожиданности:
— Ах ты, озорник! Ну-ка, неси ее обратно.
— Чудик! — рявкнул Снабби как можно громче. — Неси немедленно салфетку!
От этого крика мисс Стрект едва не свалилась со своего стула. Услышав шум, в дверях появился высокомерный мистер Дабби. С печальной, как никогда, мордой он вопросительно оглядел гостиную и неодобрительно затряс обвисшими щеками. Чудик в испуге попятился от него и выронил салфетку. Мистер Дабби обнюхал ее, осторожно взял в зубы, отнес к своему коврику и, тяжело вздыхая, улегся прямо на нее.
— Эй, Чудик! В следующий раз он вот так возьмет тебя, отнесет на свой коврик и разляжется на тебе, как на матрасе, — пригрозил Снабби, опасаясь, как бы ему не пришлось вытаскивать салфетку мисс Стрект из-под величественного мистера Дабби.
— Ах, чудесный мистер Дабби, — продолжала щебетать мисс Стрект. — Ну что за удивительная собака! Ах, я просто обожаю собак. А вы, мисс Перчинг? Кошек я тоже обожаю. Они такие милые, изящные создания!
— Тогда бы вам понравилась наша кошка Сардинка, мисс Стрекот, — улыбнулся Снабби. — Она любит очень изящно кидаться людям под ноги на лестнице, чтобы они падали. И еще, мисс Стрекот, вам бы понравилась обезьянка, которая есть у нашего друга.
— Да, мой дорогой, конечно, они бы мне понравились. Но только меня зовут Стрект, а не Стрекот.
— Никак не могу запомнить, — проговорил Снабби, отводя глаза в сторону, чтобы не видеть свирепо-предупреждающую гримасу на лице мисс Перчинг. — Мне это напоминает одну песенку, которую я когда-то слышал: «Стрекот маленькой птички, птички-невелички…» Что-то в этом роде. Ах, я просто обожаю птичек, а вы, мисс Стрекот? Они такие милые.
— Снабби, будь добр, принеси мне носовой платок, — в отчаянии проговорила мисс Перчинг в надежде прекратить болтовню Снабби. Из-за него уже и Диана хихикает, не в силах справиться со смехом, и у Роджера на лице улыбка до ушей, и даже сама мисс Перчинг, несмотря на то, что рассердилась на Снабби, не могла не признать, что мисс Стрект заслужила, чтобы над ней подсмеивались. Как она удивительно глупа! Стрекочет и стрекочет…
Снабби бросил удивленный взгляд на мисс Перчинг.
— Вы не так часто забываете свой носовой платок, — заметил он, но, встретив ее взгляд, счел за благо ничего больше не прибавлять к сказанному.
