– Мясника Боба? Потому что он вас избил, высмеял перед целым светом и мог убить, если бы захотел?
– Нет, не Боба. Вряд ли он связан с этими преступлениями. Но тот, кого я ищу, – возможно. Ему сейчас лет тридцать пять. Его зовут Эдвард Дункан.
Она отыскала ручку.
– Эдвард Дункан. Год рождения?
– Я мог бы предположить, но не хочу, чтобы вы сочли это непреложной истиной.
– Хорошо. Чем он занимается, ваш Дункан?
– Работает кистью.
– Красит стены?
– Нет. Пишет города.
– Внести задачу в План?
Я улыбнулся: скуку с Эди как ветром сдуло.
– Пусть будет внеплановой.
* * *
К вечеру похолодало. Я стоял на краю вспаханного поля и смотрел, как двенадцать офицеров Специального поискового отряда ползают на четвереньках, дюйм за дюймом осматривая землю. Бывает у полицейских и такая работа.
Наш фотограф, что-то заметив, остановился посреди пашни. Я подошел и увидел отчетливый след ноги. Почва затвердела, однако в маленьком углублении чудом хватило влаги, чтобы там сохранился отпечаток ботинка.
С одной стороны следа фотограф положил желтый маркер под номером один, с другой – пластиковую линейку и начал расставлять лампы, штатив и переносную лесенку, весело напевая себе под нос, будто ему предстояло снимать чью-то свадьбу.
– Не ваш? – улыбнулся он, кивая на отпечаток.
– Вряд ли.
– Что ж, – ответил фотограф, настраивая высоту штатива. – Может, это была жена фермера, а может, и наш преступник. В нашем деле никогда не знаешь, где повезет.
Я согласился, что удача непредсказуема, и зашагал к лесополосе. Спина разболелась, протестуя против ходьбы по вспаханному полю.
Фургончик поискового отряда стоял за посадкой, рядом с ним сидела еще дюжина офицеров. Они попивали чай с шоколадками. Форма у них была вся в земле, по усталым, перепачканным лицам струйками стекал пот, оставляя грязные разводы.
Из лесополосы я вышел на регбийные поля. Вдалеке, на крыше главного здания школы, развевался флаг с крестом святого Георгия.
Ветер принес запах костра. Дымком тянуло со стороны маленького коттеджа. Обогнув его, я увидел старика, который разгружал тачку, полную сухих листьев, и бросал их в огонь.
– Здравствуйте, сэр, – сказал я, показав удостоверение.
Мужчина кивнул и продолжил свою работу.
В Хэндоне с первых дней учат: что бы вы ни делали, спросите имя и адрес.
– Могу я узнать, как вас зовут?
– Зачем? Я простой работяга, убираю спортивные поля.
В его странном акценте смешались Восточная Европа и наши западные графства. Я наблюдал, как старик опустошает тачку. С его руками было что-то не так.
Он обернулся, заметил, что я все еще жду.
– Меня зовут Лен Жуков.
– Откуда вы родом, Лен?
Он бросил на меня сердитый взгляд:
– Отсюда. А вы?
Пожалуй, акцент был русским.
– Я тоже отсюда.
– Значит, мы оба отсюда.
– Давно работаете здесь, Лен?
Он помолчал, считая в уме:
– Тридцать лет.
– Помните этих мальчиков?
Я показал фотографию семерых подростков. Жуков покачал головой. Маловато времени ушло у него на размышление.
– Ученики все время новые.
– Фотографию сделали в восемьдесят пятом. Тогда вы уже работали в школе. Вы точно их не помните? Посмотрите внимательней. Вы не видели этих близнецов? Братьев Кинг?
– Нет.
Знаете, что хуже всего в работе полицейского? Люди вам лгут. Лгут постоянно. Лгут, потому что боятся попасть в неприятности или что к старым неприятностям добавятся новые, но чаще всего – потому что хотят от вас отделаться.
А может, старик сказал правду? Все это было давно. Мальчики действительно приходили и уходили тысячами.
– Но уж с мистером Филипсом вы знакомы? Он школьный тренер. Вы же слышали, что его пытались убить.
Жуков посмотрел на меня, как на идиота:
– Все слышали.
Он подбросил еще листвы в костер, и тут я понял, что не так с его руками. Пальцы не разгибались: он брал палые листья, сжимая их между кулаков. Похоже, у него был застарелый артрит.
– Это случилось в лесу, – сказал старик. – Далеко отсюда.
Опустошив тачку, он отряхнул кулаком штаны, и мы пошли к входу в дом. В дверях стоял мужчина. Тот самый физиотерапевт, который занимался на поле с инвалидами. Сегодня он был без маски, и я увидел, что большая часть его лица покрыта шрамами от ожогов.
