— Не может быть, Джек! — Алан встала и нагнулась к передатчику. — Я сама проверяла его накануне.
Но передатчик действительно не работал. Карин вспомнил, что Волосов лазил в гондолу перед самым спуском…
Теперь сидящие в батистате могли сообщить о замыслах диверсантов, только выбравшись на поверхность. Батистат шел с предельной скоростью — 25 километров в час.
За окнами гондолы развертывался странный глубоководный мир. Здесь не было растений — водоросли, которые, как и все растения, не могут жить без света, не опускаются ниже 400 метров. Не было здесь и животных, питающихся водорослями. Обитатели глубин — это хищники, пожирающие или друг друга или отбросы и трупы животных, спускающиеся на дно из более высоких слоев.
Однако глубины озера не были пустынны. На песке там и сям покачивались стройные темно-коричневые морские лилии, которые Карин принял сначала за цветы. У этих животных, относящихся к типу иглокожих, тело имело форму кубка, на краю которого шевелились длинные «листья» — руки. Между лилиями неторопливо проползали по дну гигантские ярко-алые и бурые, похожие на слизняков, голотурии; на теле их, словно рога улиток, торчали неуклюжие наросты. Темно-фиолетовые морские ежи, сплошь усеянные острыми иглами, передвигались по грунту, пользуясь вместо ног своими длинными шипами. Морские звезды, в отличие от тех, которых путешественники видели на поверхности, имели более тонкие и длинные лучи ярко-пурпурного цвета.
Алан записала в путевом журнале:
27 июля. 9 часов 50 минут. Карин заметил у левого иллюминатора красную вспышку.
9 ч.52 — О такой же вспышке сообщает Тенин, 9 ч. 57 — лично наблюдала странное явление: перед иллюминатором словно вспыхнуло пламя. Объяснить причину затрудняюсь…
Равнина постепенно снижается. Глубина 800 метров. Ожидаемого подъема пока еще нет. Фауна носит резко выраженный морской характер.
Это подтверждает положение, что в реликтовых озерах, к которым относится Байкал, глубинная фауна меньше подвергается изменению, чем поверхностная. Впрочем, морская фауна перемежается с пресноводной и эндемичной байкальской…
Перед иллюминатором проплыла рыба с розовым, жирным, почти прозрачным телом, около полуметра длиной, с громадной головой почти в треть туловища, с огромными навыкате глазами и длинными жабрами. Это была замечательная голомянка, живородящая рыба, обитающая только в Байкале на больших глубинах. Наши путешественники были, видимо, первыми из людей, наблюдавшими голомянку в ее естественной обстановке. Можно думать, что обычно она не заплывает так глубоко, осенние волнения выбрасывают ее на берега озера целыми горами: под лучами солнца эта нежная рыба буквально тает на глазах.
В стекла подводного бинокля Алан видела похожие на ярко окрашенные веера раковины, лежащие на песке — более хрупкие и тонкие, чем раковины верхних слоев озера.
Красная вспышка опять мелькнула у самого окна.
— У меня впечатление, — Джек попытался улыбнуться, — словно нас кто- то обстреливает…
Карин с сомнением качнул головой.
Алан слегка изменила курс батистата. Он шел, делая небольшие зигзаги.
Снова и снова таинственные вспышки — слева и справа.
— Недолет, — попробовал пошутить Джек, но голос его дрогнул.
В луче прожектора показались большие, до двух метров длиною, рыбы неприятного, грязноватого цвета, похожего на цвет вымокшего мяса. Крохотные глаза их, расположенные на самой вершине головы, тупо смотрели вдаль; маленький открытый рот казался беззубым; вертикальные плавники их были огромны, как паруса; хвостовые, напротив, — совсем крохотные. Медленно колебля плавниками, эти рыбы, словно нехотя, тащились мимо батистата. Казалось, что они мертвы, и мертвые продолжают свои путь.
— Таких же рыб, — сказала Алан, — встречал во время своих глубоководных путешествий американский исследователь Биб.
Странная рыба, состоящая из одной громадной пасти, усаженной саблевидными зубами, и маленького хвостика, метнулась навстречу рыбам-мертвецам. Она дерзко атаковала одну из них, несмотря на то. что та была больше ее в два раза, и вскоре, к изумлению Джека, проглотила своего громадного противника, очертания которого теперь смутно виднелись в неимоверно раздувшемся ее желудке.
