Усилием воли он заставлял себя держаться на коне, приникая к густой рыжей гриве… Всадники отставали один за другим. Лошади падали, воины не могли тащиться далее, только Александр и пятеро его неутомимых гетайров стремились вперед. Ближе всех были Гефестион и Птолемей.
Наконец они увидели море.
Вначале Александру показалось – он снова теряет рассудок. Но нет: морская синева выпукло поднялась над белым песчаным берегом.
Царь приказал:
– Копать песок! Нет ли воды?
Изможденные воины вместе с царем принялись мечами копать песок, ища пресный источник.
И вскоре из песка брызнул ключ. Вода была чистая, свежая, холодная! И так близко!
Александр набрал ее в ладони… поднялся с колен, сказал самому себе:
– Жизнь возвратилась!
Переход через Гедросийскую пустыню продолжался шестьдесят дней, страдания и потери на этом пути были значительнее, чем все прежние, вместе взятые.
Итак, ему удалось выбраться оттуда, откуда многим не было возврата, из Гедросийской пустыни.
Александр Великий возвращался дорогой побед, возвращался, однако, сомневаясь в себе самом.
Страшные случайности войны, благодаря которым была завоевана Азия, также легко могли изменить все в другую сторону: как одним ударом судьбы счастье царя достигло своего высшего предела, так же легко могло оно и рассеяться.
Возвращаясь, он провел некоторое время среди руин дворцов персидских царей в Персеполе. Теперь он не одобрял того, что содеял ранее.
Стоколонный зал, Ападана, Ворота всех стран, Сокровищница – от них остались лишь жалкие обломки. Он бродил в окружении своих близких военачальников. Многих из самых преданных соратников уже не было с ним.
Среди руин хозяйничали гадюки, раздавались крики сов, бурно разросся колючий шиповник, а в небе кружили вороны.
И он отчетливо вспомнил день разрушения Персеполя, день позора своего, когда он изменил самому себе.
Он вновь услышал шепот Таиды, сидевшей рядом с ним за пиршественным столом в тронном зале Дария…
– Персы за поругание Греции, ее унижение заслуживают мести, царь! И нет для них лучшего наказания, чем сжечь Персеполь…
– Да, да! Именно так! – раздались голоса со всех сторон.
Александр взял со стола золотой кубок с вином и посмотрел на Таиду:
– Не знаю, права ли ты, но пусть на сей раз будет по-твоему. Клит, подойди сюда!
Из-за стола поднялся рослый красавец Клит и направился к царю…
Стоя среди развалин Персеполя, Александр вновь увидел огни факелов, пылающие балки, разрушенные колонны, вновь услышал крики, свист пламени, пьяные крики, хохот, топот множества ног. И среди этой вакханалии огня перед ним вновь предстала красавица Таида, которая поджигала все, что могло гореть.
В глазах ее бушевала жажда мести. Она напоминала богиню мщения Эринию.
Пламя разрасталось, охватив весь дворец.
Их пути скрестились у поверженной статуи нечестивого Ксеркса, заключенной в замкнутый круг огня.
Протрезвевший Александр грустно смотрел на разрушения. Рядом с ним стояла Таида. Она торжествующе улыбалась.
Царь в бешенстве воскликнул:
– Зачем эти руины? Что дает месть? Я сожалею о содеянном!..
– О, царь, ты неправ! Разрушив Персеполь, ты лишь восстановил справедливость. Вспомни, сколько горя Ксеркс причинил грекам, когда сжег Акрополь. Мы должны были отомстить! И отомстили! Есть священная месть!
Александр с гневом взглянул на Таиду:
– Месть никогда не бывает священной. И еще меньше – плодотворной. Глупо разрушать то, что тебе же и принадлежит. Месть – удел слабых, удел глупцов. Но ты, Таида, не слаба и не глупа. Кто же ты?
Их взгляды встретились.
Он мечтал покорить весь мир, она – его, царя царей, Александра. И он впервые подчинился не собственной, но чужой воле! Воле женщины, гетеры, родом из Афин.
В вечерних сумерках промелькнул силуэт перса с кинжалом в руке. В тишине послышался топот ног и отчаянный крик женщины. И снова тишина.
Его слова больно хлестнули ее по лицу.
– Я не хочу больше видеть тебя, Таида! Уходи!
– Когда-то я слышала от тебя другую речь…
Александр молчал, задумчиво глядя перед собой.
Таида повернулась и пошла неуверенной походкой. Вскоре фигура ее растаяла в сумерках…
Неожиданно взор царя натолкнулся на печальное лицо Птолемея.
