— Кис-кис! — позвал он.
Хлесткий удар из-за спины по скуле качнул Леденцова вбок, по направлению этой хлесткой силы, но он устоял и даже обернулся. Второй удар попал в переносицу, и темная комната вспыхнула зеленым светом и погасла — теперь он упал на колени. Может быть, в этом свете вместо Ирки-губы ему почудилась другая фигура, высокая и сухопарая. В неотключенном сознании жила торопливая мысль, начинавшаяся со слова «сейчас». Сейчас-сейчас… Крепкая рука шарила по его карманам. Сейчас-сейчас… Удостоверение в брюках, в тайничке, не найдут. Сейчас-сейчас он встанет и прищемит эту крепкую руку. Сейчас… Но тело не подчинялось живучему «сейчас», припадая к доскам пола. Шаги, почти топот многих ног. И тишина…
Минут через пять Леденцов поднялся, осмотрел карманы и жалобно вздохнул. Удостоверение на месте. Пропала пачка трехрублевых купюр, около шестидесяти рублей. И пирожок с мясом, не доеденный за завтраком с Иркой-губой.
Леденцов сидел в углу дежурной комнаты, загородившись от снующих сотрудников желтыми волосами, надвинутой на глаза кепкой да пластырным колтуном на скуле…
Выйдя из нежилого дома с помутневшей головой, он позвонил капитану и доложил, что задание выполнено. Оставалось лишь задержать всю компанию и привлечь за очевидный грабеж. Но Петельников его радость загасил вопросами. А если Ирка не признается? А где свидетели? А если денег не найдут? А кто его бил? А зачем это сотрудник милиции знается с подобной девицей? А зачем он шел с ней в заброшенный дом?.. И другие, позаковыристей, которые задаст следователь и суд. Леденцов растерянно умолк, но капитан вдруг поздравил его с несравненным шансом, подвернувшимся именно в тот момент, когда жилистая длань звезданула в скулу…
Поэтому Леденцов и сидел в дежурной комнате — использовал шанс.
Дверь открылась. Ирка-губа вальяжно подбрела к столу дежурного.
— Долго мне тут преть?
— Сколько потребуется, — ласково отозвался майор.
— По нахалюге арестовали.
— Не арестовали, гражданка, а задержали.
— Я не гражданка, я несовершеннолетняя.
— Поздновато вспомнила, — посочувствовал майор.
— Почему это поздновато?
— За грабеж ответственны и с более раннего возраста, а вам почти семнадцать.
— Какой грабеж?.. — заныла было Ирка на высокой, отработанной ноте, но увидела в углу Леденцова.
Он зыркнул из-под кепки с неподдельной яростью. Потому что скула ныла какой-то разогретой болью, потому что не оправдал доверия капитана, потому что пропали деньги… И было обидно. Ирка не ожидала этой скорой встречи — ни слов не припасла, ни лица не состроила, а глядела на него туповато, как на трехгорбого верблюда.
— Отдай деньги! — сказал он зло.
— Гражданин, успокойтесь, — приказал дежурный.
Так и не отпущенная внезапностью, Ирка допятилась до двери и тихонько вышла туда, где ей велено было ждать. Леденцов надвинул кепку потуже, на самую вспухшую переносицу.
Его щемила и другая забота. Как он явится домой, забинтованный, в синяках, в этой дурацкой кепочке, похожей на торбу с козырьком? Что сделает мама: ахнет, заплачет или упадет в обморок? Потом будет разговор длиннющий, до глубокой ночи, с поминанием всех семейных химиков, с историческими примерами, с умными доводами и просто женскими слезами… И предрассветной ночью он размягчится, покладисто и сонно кивнет и что-нибудь пообещает, — скажем, доработать этот год и уж потом… Так будет, потому что так бывало…
Ирка опять вошла, все обдумав и на что-то решившись.
— А чем он докажет? — ноюще спросила она дежурного.
— Гражданин подал заявление о грабеже и описал вашу внешность. А поскольку вы у нас бывали, то осталось только задержать.
— Чего он подал? Как я, девушка, избила и ограбила парня? Начальник, только не надо песен!
— А вы, девушка, были не одни, — приветливо улыбнулся майор.
— С кем я была?
— С соучастниками.
— Только не надо залепух! Он их что, видел?
Ирка повернулась к Леденцову с такой свирепой готовностью, что ни один бы следователь не усомнился в ее нападении без соучастников. Леденцов сорвал кепку, блеснул тусклым золотом волос и подтвердил:
— И видел, и слышал.
— Чего ты слышал?
