— Вспомнил? — тихо спросил студент.
Лешка кивнул. Студент снова сел и посмотрел на Лешку.
— Ну… — студент похрустел пальцами, — тогда сощурь глаза. Сильней. Тебе больно! Ты один!
Слезы не получались. Студент подался вперед и близко от Лешкиного лица спросил еле слышно:
— Но ты вспомнил?
— Нет, — Лешка отвел глаза.
Студент встал, подошел к окну и долго стоял, прижавшись лбом к стеклу, перекрещенному бумажными полосами.
Дверь открылась, вошел Сергей.
— Володя, я его возьму на полчаса, — сказал он.
— Да, да! — студент поспешно обернулся. — Да. Пожалуйста!
Сергей повел Лешку по коридору.
— Сейчас ты встретишься с настоящим фашистом, — неожиданно сказал Сергей.
И не успел Лешка опомниться, как Сергей открыл какую-то дверь и подтолкнул в нее Лешку. На стуле возле пустого стола сидел капитан СС, это Лешка увидел сразу по форме и погонам. Больше никого в комнате не было. У Лешки все перемешалось в голове: сейчас сбоку войдут еще эсэсовцы, один с тонкой палкой, усмехаясь… Дверь лязгнет за спиной…
Лешка попятился.
— Спокойно, — сказал Сергей и вышел вперед.
Эсэсовец вопросительно смотрел на него. Это был некрупный человек, белобрысый, со светлыми бровями и бледными веснушками на худом лице. Он был выбрит и причесан, но без пояса на кителе, отчего возникало ощущение неряшливости. Руки его лежали на коленях, видно было, что он подавляет желание встать.
А-а-а… Мало ли на кого можно надеть форму! Лешка хитровато посмотрел на Сергея, но его лицо было строгим и напряженным, и Лешка почувствовал, что здесь нет обмана.
Сергей быстро и отрывисто сказал что-то по-немецки. Офицер коротко ответил, пожал плечами, встал и подошел к Лешке. Лицо офицера болезненно перекосилось.
— И что дальше? — презрительно спросил он. Лешка кое-что помнил из немецкого, это он разобрал.
От офицера пахло чужим! Совершенно незнакомый запах. То ли обмундирование так пахнет, может, кожа сапог, а может, он одеколоном немецким надушился, гад! Лешка побоялся, что Сергей заставит его коснуться немца.
— Ты внимательно посмотри на него, — сказал Сергей. — Его взяли в плен партизаны. Он был в карательном отряде, который сжег четыре деревни. Они расстреливали детей. Но ты видишь, это не зверь — человек. Возможно даже, он боится щекотки, — Сергей спросил немца, тот ответил, усмехнулся, разведя руки. — Нет, он не боится щекотки.
Немец добродушно посмотрел на Лешку, и тому пришлось сделать усилие, чтобы не отойти на шаг.
— Сколько он расстрелял сам, он не расскажет.
Офицер вернулся к стулу, сел и положил ногу на ногу.
— Боишься его? — спросил Сергей.
— Н-не знаю…
— Сейчас-то он не опасен… Ну, посмотрел?
— Да… А где он живет? — неожиданно спросил Лешка и поправился: — Жил.
Сергей задал несколько вопросов, офицер ответил.
— Он жил во Франкфурте-на-Майне. У него там квартира из четырех комнат. Мать, жена и дочь. Твоих лет.
— А что он до войны делал?
— А он и до войны был эсэсовцем. Убивал и сажал в лагеря антифашистов.
— А…
— Ну?
— А он учился в школе?
— О да! Он учился в школе. Возможно, даже был отличником.
— А когда он?.. Он сразу был такой?
Сергей помолчал, глядя на Лешку.
— Ладно, пойдем.
Они вышли, не взглянув на немца. У двери стоял часовой, значит, Лешка так растерялся, когда входил, что его не заметил.
— Нет, капитан Ригерт не родился фашистом, — сказал Сергей, когда шли по коридору, — но потом его начали учить. Когда Гитлер пришел к власти. И дома, и в школе, и в «Гитлерюгенде». Его стали учить, что есть низшие люди: негры, евреи, славяне, а есть высшие — арийцы. И только арийцы имеют право господствовать и пользоваться благами жизни, а остальные вроде рабочего скота. А большой ли грех убить вола или лошадь? И такой порядок надо установить во всем мире: арийцы царствуют, а низшие расы — в загонах, как скот. А чтобы установить такой порядок, надо завоевать остальные страны и уничтожить множество низших людей, освободив место для арийцев. И он даже сейчас так думает! Он ведь и сейчас чувствовал себя высшим существом, этот подонок.
— Его расстреляют?
— Пока нет. Его будут судить, когда кончится война. Их всех будем судить!
