Задание - страница 11

Они услышали взлет самолета, и командир как-то весь посветлел, плечи расправил, начал подниматься… Раненых отправили, теперь легче. «Отходить!» Сергей загородил ему дорогу. Он понимал, что еще десять-пятнадцать минут, и будет поздно. Командир рассвирепел, закричал на него, тогда Сергей закричал на командира, и тот обмяк, махнул здоровой рукой и сказал, что все равно им через немцев не пройти.

— Надо, — сказал Сергей.

Привели какого-то высокого человека, командир приказал ему проводить этих двоих до Сотникова бора, а потом догонять отряд. Высокий замахал руками.

— Да вы шо? Туда идти два дня самое мало! И где я вас искать буду потом?

— На старой базе, куда летом муку возил. Все!

Командир отвернулся от него и поспешно пожал Сергею руку.

— Ну, ни пуха… Кто ж виноват, что так…

Он покачал головой и быстро пошел прочь. Бородачи подхватили автоматы и зашагали за ним.

Высокий в сердцах сплюнул, быстро огляделся, прислушиваясь к движению стрельбы, и вдруг побежал, крикнув на ходу:

— Айдате сюда!

Сергей рванулся за ним, и веревка чуть не сбила с ног Лешку. Он, оказывается, все это время продолжал держаться за нее. В темноте Сергей не видел его лица.

Через чащобу они пробрались к какой-то не то яме, не то овражине, спустились в нее, и высокий сказал шепотом:

— Ляжьте тут. Переждем.

Сергей лег на землю, притянул к себе Лешку, и высокий торопливо накидал на них листвы. Сквозь стрельбу Сергей еще слышал шаги высокого и какое-то шевеление, потом тот затих. «Не удрал бы», — подумал Сергей. Все шло не так, как надо, исправить ничего нельзя было, и будущее казалось все более неясным, а размер опасности сразу вырос. Он подумал, что не надо было садиться. В конце концов, можно было завтра рискнуть и прыгнуть с парашютами прямо на группу Потапа, в Сотников бор. Зря сели в это пекло. Но тут он вспомнил раненых, перегруженный ими самолет и подумал, что ничего другого не оставалось.

Стрельба продолжалась еще около часа и вот теперь сразу оборвалась. Удалось ли партизанам оторваться от фашистов?

Стало очень тихо, Сергей потрогал Лешку за плечо и вспомнил, что с того момента, как вылетели из Ленинграда, Лешка не сказал ни слова.

— Ты спишь, что ли? — тихо спросил Сергей.

— Нет.

— Поспи.

Лешка не ответил. Сергей поерзал, приподнял голову и негромко посвистал. Лешка вздрогнул. Неожиданно близко раздался голос высокого:

— Лежите вы! До свету переждем.

Сергей устроился поудобней, осторожно протянул руку, нашел Лешкино лицо и прижал пальцем кончик его носа.

— Спи давай.

Лешка слабо кивнул. Под листьями было тепло. В лесу стояла плотная ночная тишина.

Лешка проснулся от страшного шума. Он сдержался, чтобы не вскочить, и сделал так, как его учил Сергей: замер, не открывая глаз и вслушиваясь. Он вспомнил вчерашнее и только тогда сообразил, что это за шум. Листья. Сергей встал, и листья с шорохом потекли на Лешку. Он открыл глаза и приподнял голову, сбрасывая ворох листвы. Холодный воздух остудил лицо.

Среди черных деревьев серело небо. В сумеречном свете стояли Сергей и тот, вчерашний. Снизу, с земли, ноги их были видны четко, а фигуры расплывались в тумане, висевшем над кустарником. В лесу было очень тихо, ни одна ветка не шевелилась. Листья пахли сухо и горьковато, а от тумана тянуло сыростью. Так покойно было в неподвижном лесу, что вчерашнее: стрельба, костры у самолета, крики, и суета, и бегущие по лесу люди — все это вспоминалось как далекое и случившееся не здесь и даже не с ним, а с кем-то другим. Он разбросал листву и поднялся. Сергей обернулся, посмотрел на него и продолжал негромко говорить с высоким. Тот был в драном ватнике и старой ушанке. На ногах немецкие сапоги. И немецкий пояс перетягивал ватник. На плече висела немецкая винтовка. Лешка вспомнил, какие красивые патроны для этой винтовки: гильза и капсюль залиты зеленоватым лаком.

Лицо у высокого было хмурое, серое, небритое. Он говорил что-то Сергею и смотрел в землю. Сергей, то есть Сергуня, выглядел не лучше. Последние дней десять он не брился — на подбородке и скулах курчавились светлые волоски, и лицо было неопрятным. Из-под картуза торчали отросшие патлы. И пальто на нем было надето чужое — короткое, руки торчат из рукавов, и в заплатах — Лешка сам их пришивал, потому что Сергуня-то шить не может, он дурачок. Стеганые ватные брюки были у него заправлены в кирзовые сапоги. За спиной висел тощий мешок с веревочными лямками.