— Какие вы зануды! — Призналась: — Я всего только схожу погулять!
Через три часа ребята вернулись и доложили, что Владыка вместе со свитой вышел подышать свежим воздухом на большую лужайку. Я кровожадно потерла ручки, провозгласив:
— Вперед! Фас!
Эльфы прохаживались по лужайке вдоль и поперек. Подняв довольно увесистый мячик, я прицелилась и запулила прямиком в голову Владыке.
Да! Да! Да! Го-о-ол! Шлепнулся мой батюшка как подкошенный! Выскочив внезапно из-за кустов и распугав светлых внешним видом и громкими воплями:
— Папа! Игать! Мясик! — я поскакала в сторону Владыки, по дороге лапая всех подворачивающихся эльфов ну о-очень грязными руками. Чтоб надолго мой светлый образ не забыли.
Папочка поднял на меня руку с намерением ударить, и я противно завизжала:
— Папа! Похой! Похой! А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!
Из тех же кустов, что и я, немедленно выпали Айлонор и Малик. Телохранители скорчили донельзя зверские лица. Владыка мудро решил не устраивать международный конфликт и любезно (скрипя зубами!) согласился поиграть со мной в мячик.
Это он зря сделал! После того как я вовлекла в игру всю его свиту и в этой неразберихе раза три подставила ему ножку, а потом потопталась сверху, папочка уже выглядел далеко не так презентабельно, как утром… совсем. Где-то через полчаса его хождений по мукам игру благополучно остановили, мячик у меня отобрали и саму отнесли домой отмывать.
А Владыка спешно уехал вечером. Угу, сказал — призывают срочные государственные дела. Утюг, наверно, не выключил! Или морозилка в холодильнике поломалась.
Айлонор признался мне по секрету, что меня страшно иметь врагом. Дар назначил через неделю бал в честь подписания договора.
А через три дня мы с ним поссорились…
Кто к нам с мечом придет, тот оралом и огребет!
NN
Дарниэль, Повелитель дроу
Счастливая влюбленность незаметно меняет внутренний мир, сужу по себе. Ушли прочь серые будни, каждый день стал неповторимым и красочным. Я учился смотреть на мир ее глазами, и это было крайне необычно.
Эрика совершает много необъяснимых поступков, например — драка подушками. Сначала я чувствовал себя довольно странно, а потом понравилось. Или ее игра в эти бумажные прямоугольники — карты. Азартнейшее времяпрепровождение, признаться! В последний раз я пережил подобное чувство, когда попал в засаду один против троих.
В светской жизни дворца с появлением Эрики тоже случились большие перемены. Чтобы дроу где-то проводил больше двух вечеров подряд? Неслыханное дело, если это не по службе или семейной необходимости. А у нее торчат каждый вечер. Не только из-за песен — она умеет говорить и слушать, учить и учиться. Жена умудряется давать больше, чем брать. Для нас видеть это моральное качество весьма необычно, ведь мы поголовно эгоисты и эгоцентрики.
Все-таки моя жена неординарная личность. Она умудряется совмещать в себе абсолютно разные ипостаси: то сорванец, то серьезная дама. Никогда не предугадаешь, как она отреагирует на что-то. Читая книгу о брачном обряде дроу, она смеялась до слез, а потом долго просила у меня прощения за самый первый день нашего знакомства. Она решила, что я над ней издевался.
Да уж… Я когда ту книжку открыл — убедился: в мире Эрики совсем другие законы, понятия и традиции. Хм, у меня было много любовниц, но некоторые позы и для меня оказались незнакомыми и малопонятными. Для чего нужно ставить женщину на голову? Чтобы меньше думала во время соития? Или чтоб ей шею сломать, если не понравится?
И еще… с Эрикой мне по-прежнему нет ни минуты покоя. Чего стоило одно только ее заявление, дескать, она считает Манвэлиэль своей сестрой! Да это равносильно введению в правящую семью! Когда я возмущенно известил об этом Повелительницу, та, пожав плечами, сказала, что у меня имеются два выхода: либо ввести Манвэлиэль в семью, либо вывести оттуда Эрику. Как вы полагаете, какой вариант мне оставался?
Я знаю: ежедневно моя супруга бегает на озеро к «лошадке». Даже не скрывается. Из-за распроклятого демона меня отчаянно гложут страх и ревность. Стало немного спокойней, когда с Повелительницей стала ходить в лес кошка. Сильван… мне чудится, наш каргаал гораздо умнее, чем мы представляем. Я знаю и то, что жена по-прежнему горько плачет ночами. Я слышу сердцем ее плач сквозь стены, но не могу дать ей утешение.
