— Ой! — воскликнула Маша, захлопав в ладоши. — Как ты хорошо выучила наш «Кодекс жены»!
— Ик! — Теперь уже я взирала на нее в изумлении. — Кое-что остается неизменным в любом мире! И я знаю — что! Вернее, кто — мужчина!
Дроу прекратила выражать неуместные восторги по поводу знания кодексов и уставов. Прослушав еще часть лекции, пришлось застопорить камеристку. Я принялась перечислять:
— Маша! Вы, в смысле — благородные дамы, не дружите. У вас нет близких отношений. Внутри Домов существует иерархия старшинства и отношения строятся на подчинении и послушании, а также соперничестве между единокровными братьями и сестрами за право быть первым и достойным. Я правильно излагаю?
— Да, — кивнула компаньонка, недоумевая, к чему я клоню.
— Итак, — продолжила свою мысль, — более-менее тесные связи объединяют родителей и детей до совершеннолетия последних. В редких случаях бывает духовная близость между мужем и женой. Какие-либо близкие контакты с другими Домами… скажем так, не приветствуются. Все верно?
— Да. — Снова кивок в знак согласия.
— У вас страшно жить! — подвела я итог. — Ни дружбы, ни доверия, поголовное одиночество. Сдуреть можно!
Мы недолго помолчали, думая каждая о своем.
— Эрика, я закончила. Хочешь, сыграю что-нибудь? — Машин вопрос вырвал меня из раздумий о нелегкой доле женщин.
Музыку я люблю. Выборочно, правда, но о вкусах не спорят. Да и с местной культурой не мешает ознакомиться. Поэтому с энтузиазмом согласилась:
— Да, пожалуйста.
Она сбегала к стражам, о чем-то пошепталась, и вскоре нам принесли музыкальные инструменты на выбор. Была там пан-флейта, еще разнообразные дудки, две конструкции с разным количеством струн, похожие на ситар, и что-то вроде виолины, с ручкой, будто у шарманки. Звучала «виолина» ровно глас Господень. Это по громкости. А сам звук… тоже не подкачал… напоминал резкостью и неприятностью иерихонскую трубу или взбесившуюся скрипку. От ее рева мы в момент оглохли.
Изо всех предложенных вариантов я заприметила один, по внешнему виду напоминающий гитару. С той разницей, что у него было лишь незначительное различие в отделке и породах дерева. Ни в тембральном окрасе, ни в манере игры других отличий я не увидела. Открытие меня порадовало: всегда была неравнодушна к гитарным переборам и с уважением относилась к людям, владеющим инструментом в совершенстве. У меня-то имелись навыки игры, но, так сказать, на дворовом уровне.
Дорогу профессионалам! Я уселась поудобнее в предвкушении незабываемой музыки. А как иначе? Повсеместно в книгах пишут о чарующих неземных песнях эльфов.
Хм… Ощущение, что кто-то умер и его прямо сейчас хоронят под тоскливый собачий вой. Разочарование свернуло мои уши в трубочку. Через пять минут мне захотелось полезть на стенку. Неужели монотонно-заунывные нанайские напевы по стилю «что вижу, то пою» — и есть музыка дроу? Сейчас зарычу от злости.
— Машенька, а повеселее, поэкспрессивнее можешь сыграть?
На меня так воззрились… Я сразу сообразила — глупость сморозила. Ужас! Как это слушать? Хорошо, пусть я не эксперт и не музыкальный критик, но свои уши дороже телу. Пришлось внести предложение:
— Если я напою, сможешь подобрать мелодию?
В ее глазах мелькнула растерянность, да куда ж деваться: Повелительница капризничать изволят. С видом обреченной на смерть жрицы храма искусств девушка кивнула в знак согласия. Замечательно. Я напела мотив, она подыграла. Молодец! Вот и любопытство у нас проснулось:
— Спой что-нибудь, пожалуйста.
Прикрыв глаза, я перебрала в уме названия песен и, определившись, улыбнулась.
— Это одна из моих любимых. — И запела:
У беды — глаза зеленые, не простят, не закричат…
[7]В чем уж точно не обмануло меня печатное слово, так это в том, что голоса у эльфов изумительные. Такой вокал… я и рассчитывать не смела на столь роскошный подарок.
Красивое, сильное, чистое сопрано легко струилось под сводами комнаты. Я пела, стоя у открытого окна, и смотрела на звезды. Пела и не видела, как по щекам Маши катились слезы.
Песня закончилась. Я тихонько попросила:
— Оставь меня, Маша, я устала.
Она ушла, притворив за собой дверь, а я долго стояла у окна и смотрела на звездное небо… чужое небо, под которым мне теперь жить. Стояла, пытаясь сладить со сдавившей сердце тоской… по дому и сыну.
