Возможно, наиболее важно в этом контексте сказать о работе в гуманитарных науках следующее: она не так уже отличается от работы в науках естественных и социальных. Стремление понять и объяснить играет центральную роль во всех академических исследованиях и любом научном поиске, и подчиняется оно в общем схожим канонам точности и корректности, строгости в доказательствах и ясности в изложении, уважения к фактам, открытости к критике и т. д. Биологи могут изучать важные для них данные в каком-то смысле так же систематично и бесстрастно, как и историки; физики используют понятия и формы записи, которые, хотя и по-своему, так же абстрактны и точны, как и применяемые философами. Между разными дисциплинами и группами дисциплин можно провести разноплановые различия в плане их методов, предмета, результатов и т. д., но эти различия не ложатся один к одному так, чтобы выделить на карте две взаимоисключающие и полностью покрывающие все поле исследований группы. В конечном счете все дисциплины предполагают незавершенное движение к постижению, и именно по этой причине все дисциплины заинтересованы в благополучии университета. Один из поводов проявить осторожность, когда пытаешься изолировать гуманитарные дисциплины ради их отдельного обсуждения, состоит в том, что такой изоляцией поощряются примитивные представления о существовании «двух культур», но большинство версий этого шаблонного тезиса попросту вводят в заблуждение и мешают дискуссии.
Конечно, в различных институциональных или практических целях некоторые дисциплины приходится объединять в определенные группы, хотя мы и должны помнить о том, что, во-первых, границы прочерчиваются по-особому не только в разных странах, но даже в разных университетах одной и той же страны и, во-вторых, способы формирования классификаций со временем меняются. В настоящее время «гуманитарные науки» представляют собой одну из таких прагматических групп, однако стоит отметить, что и сама эта классификация, и использование этого наименования – дело относительно недавнего прошлого. В XIX в. в ходу в основном были более традиционные термины, такие как «литература» или же (в более теоретических либо более отрефлексированных контекстах) «моральные науки»; со временем в британских университетах в качестве удобного организационного антонима «наукам» стали применять наименование «искусства». «Гуманитарные науки» (humanities) – термин, не слишком часто использовавшийся в этом веке, и обычно он обозначал изучение античной литературы, а «гуманность» (humanity) в единственном числе – синоним латинской литературы (в некоторых шотландских университетах профессора латыни называли «профессором гуманности» вплоть до второй половины ХХ в.). Использование термина во множественном числе в его современном смысле распространилось в США в середине ХХ в., что во многом стало ответом на агрессивную форму позитивизма, проповедовавшего методы естественных наук – в его истолковании – в качестве основания любого истинного знания. Такое словоупотребление все более закреплялось и в Британии в 1940-х и 1950-х годах: публикация в серии «Pelican Original» книги под названием «Кризис в гуманитарных науках» («Crisis in the Humanities») вызвала бурю всевозможных споров, однако это собирательное название к тому времени было само собой разумеющимся.[21] Но данная краткая история указывает на две взаимосвязанные темы, которые остались характерными для большей части дискурса, обращенного на гуманитарные науки: во-первых, он в основном был реактивным, т. е. характеризовался оборонительными или оправдательными интенциями, что отличало его от остального дискурса о «науках»; во-вторых, как выяснилось, гуманитарные науки почти всегда находятся в «кризисе». Это общее заглавие объединяет многие произведения, вышедшие в США в последнее десятилетие, но сходное влечение воспроизводить одни и те же привычные формулы наблюдается в настоящее время и на гуманитарных факультетах британских университетов, когда возникает потребность ответить на недавние государственные программы.
