— Давай принесу завтрак, — предложила она Лене, наконец обувшись.
— Нет, спасибо, я фрукты доем.
— Я няньку с судном пришлю, — пообещала Анна и зашаркала к раздаточной.
Лене вспомнился странный сон, и на душе стало легче. Неожиданно явилась мысль о Максиме: как он, думает ли о ней? Сердце отчего-то забилось быстрее. Размышления прервала сестричка. Взглянув на ртутный столбик, она предупредила:
— Приберитесь! Скоро обход.
Лену осматривал лечащий врач: осторожно размотал бинт, приподнял стерильную повязку и остался доволен.
— Теперь можно потихоньку вставать! — разрешил Александр Иванович. — Только не увлекайтесь, и никаких резких движений! Что? Сновидения больше не мучают?
— Мучают! — призналась Лена.
— Может, консультацию психиатра устроить? Как, вы не против? — спросил он, почесав затылок и сбив на лоб накрахмаленный колпак.
— Да! Я вас очень прошу! Пусть меня осмотрит. Может, я его больная! — грустно пошутила Лена.
— Вряд ли, — покачал головой доктор, — думаю, это посттравматический синдром. Со временем должен пройти, но лечиться надо.
Лена в душе ликовала: теперь ей можно вставать. «Вот придет Настя, мы вместе проведаем Максима», — решила она, глядя через открытое окно в голубую высь чистого весеннего неба. Неожиданно мысли вернулись к ночным видениям. Что связывает её с несчастной девушкой, которая жила много веков назад? Или не жила? «Может, это плод моей фантазии? — размышляла она. — Нет, я ведь не знаю, что с ней будет дальше, мне даже самой теперь интересно. Но почему я не вижу Радуню, а ощущаю себя в ней? Я даже не знаю, как она, то есть я, выгляжу! Знаю только, что у неё длинные тёмно-русые косы, она тоненькая. Ой! Я же видела отражение в воде! Эта Радуня просто красавица, но мы с ней вовсе не похожи. А бабушка действительно ворожея, защитила внучку. Бабушка Манефа! Почему так щемит сердце, когда я думаю о ней? А как же родная бабушка Ирина? Ведь я люблю её, и живём мы в одном городе, но редко видимся, и почему-то всегда думаю о ней спокойно.
Что со мной происходит? Почему мне хочется скорей уснуть, чтобы оказаться в доме Манефы, услышать её журчащий убаюкивающий голос, увидеть ясные глаза, почувствовать ласковое прикосновение её рук, вдохнуть особый, травяной, запах бабушкиной избы? Почему мне так хорошо и сладко на сердце?!».
Мысли разлетелись, как осколки.
— Мама! Мама! — вразнобой восклицали двое.
Молодые мужчина и женщина в смешных бахилах и голубых шуршащих халатах только что протиснулись в дверь, обвешанные объёмными пакетами.
Анна Павловна после осмотра доктора решила вздремнуть, напрочь забыв о предсказаниях странной соседки. Сейчас, разбуженная шумом, привстала на локте, с изумлением безмолвно взирая на сына и женщину, которую видела только на свадебных фотографиях.
— Мама! Что ж ты всё хвораешь? — поцеловал сын родительницу в щёку, не выпуская поклажу из рук. — Мы тебе гостинцев привезли, чтоб поправлялась быстрее.
— Павлуша! — вскрикнула наконец мать, целуя небритую щёку сыночка. — Приехал-таки! Я не хочу гостинцев, я домой хочу! — забеспокоилась больная, поглаживая руку сына. — Вы меня разве не заберёте?
Супруги переглянулись, и Павел успокоил:
— Ты лежи, не волнуйся, а мы с врачом поговорим, узнаем всё как да что. С тебя ещё гипс не сняли, а ты домой засобиралась.
Анна Павловна заплакала от разочарования. Сын с невесткой поспешно загрузили тумбочку продуктами, фруктами, бутылками сока и, взяв у расстроенной матери ключи от квартиры, пообещали прийти вечером или завтра («Ты же понимаешь, мы прямо с дороги. Нам помыться надо, еды купить — в холодильнике-то пусто!»). Родственники ушли, а Анна опять улеглась на ненавистную койку и, отвернувшись к окну, собралась тихо всплакнуть, но ей помешали. В палату стремительно вошла рослая черноглазая медсестра с медицинской ванночкой в руках. Сломав горлышки ампул пальцами и набрав в шприцы препарат, она мгновенно уколола одну больную, потом другую.
— А вы не перепутали лекарства? — запоздало поинтересовалась Лена, потирая проспиртованной ваткой мягкое место.
Сестричка метнула в неё тёмный взгляд:
