— Ну вот и всё в порядке, — облегчённо вздохнула Светлана Петровна.
И мы тоже улыбнулись.
— Интересная у вас работа, — сказал Петька. — Хотел бы я тоже быть оператором.
— Давай учись и приезжай. К этому времени тут построят новый гигантский нефтепровод Самотлор — Тюмень — Альметьевск. И станции на нём будут больше и сильнее. Приезжай, не пожалеешь…
Ах, до чего же интересно было лететь на вертолёте! Мы всю дорогу не отрывались от окошек, хотя внизу всё было одно и то же: бесконечные озёра и болота, лес, редкие полоски дорог и просек, и снова болота и озёра.
С нами летел геолог Володя. Он нас совсем не ругал, а всё время рассказывал, какой богатый наш край. Мы узнали много интересного. Оказывается, всё Среднее Приобье — это гигантская кладовая нефти. Её добывают всё больше и больше. В десятой пятилетке с наших промыслов получат уже целый миллиард тонн нефти!
Мы так заслушались Володю, что и не заметили, как прилетели.
На аэродроме нас уже ждала машина — зелёный «газик». И мы поехали в больницу.
Нижневартовск мне сразу понравился. Большие новые каменные дома, на улице очень много машин — почему-то всё громадные самосвалы.
— Видите, ребята, сколько здесь машин, — сказал Володя, — и все везут грунт. Дело в том, что природа далеко спрятала своё главное сокровище — нефть. Здесь вокруг одни болота. И сам город тоже стоит на болоте. Чтобы построить тут дороги и здания, нужно вначале насыпать землю. Вот поэтому-то из карьеров и возят так много песка…
Наконец мы подъехали к больнице. У входа нас ждал — кто бы вы думали? Конечно, Митяй!
— Где документы? — ещё издалека закричал он. — Не потеряли?
Вместо ответа Петька высоко поднял заветный рюкзак.
— Нефтепровод починили! — крикнул я. — Всё хорошо!
— Знаю! — ответил Митяй. — Мне вчера Иван Иванович по телефону всё рассказал. Ты молодец, что так быстро дошёл.
Мы были очень рады, что снова все встретились.
— Ну что, ребята, поговорили? — спросил геолог Володя. — Тогда поехали. Я сейчас вас завезу на пристань, вы меня там подождёте, я быстренько съезжу по своим делам — мне надо на Самотлор, потом сядем на «Ракету», и к вечеру будете дома.
— Вы поедете на Самотлор? — ахнул вдруг Петька. — А можно нам с вами?
— Если хотите — поедем.
— Хотим, хотим! — закричали мы.
И вот мы снова в машине. Мчится под колёсами дорога. Она здесь необычная — широкие бетонные плиты. Мимо нас опять несутся один за другим самосвалы.
— Дороги, ребята, здесь главное, — рассказывает Володя, — без них — никуда. А строить их было очень трудно — ведь глубина болота иной раз доходила до десяти метров. Зимой строители экскаваторами рыли глубокие траншеи, делали из прочного грунта подсыпку и уже сверху укладывали вот эти бетонные плиты. А иначе ничего было нельзя поделать — помню, на одном участке болото не вычерпали до дна, так летом, когда все оттаяло, дорога просто утонула…
Вскоре наш «газик» замедлил ход и стал сворачивать с бетонной дороги на какую-то другую, я такой ещё не видел: из стволов деревьев.
— Это называется «лежневка». Прямо на болото кладутся деревья, скрепляются, и по ним можно спокойно ехать.
— А когда же мы приедем на Самотлор? — спросил Митяй.
— Уже приехали, — засмеялся Володя. — Всё это и есть Самотлор. Болота, озёра и снова болота. Огромная площадь в десятки квадратных километров. И всюду — богатейшая нефть. Можно сказать, мы по ней едем.
— Самотлор — это значит «мёртвое озеро», — сказал Петька.
— Верно. Местные жители уже давно замечали, что в этих озерках нет ни рыбы, ни другой какой живности. Видимо, нефтяные испарения как-то пробивались и отравляли всё. Но теперь Самотлор значит — жизнь. Ведь это одно из крупнейших месторождений нефти в мире. Мы будем получать здесь её в пять раз больше, чем даёт Баку.
«Лежневка» привела нас прямо к буровой вышке. Я прежде видел их только на фотографиях.
Вышка была высоченная — шея заболела, когда я закинул голову, чтобы посмотреть на самую верхушку. Вокруг вышки стояли домики-вагончики на колёсах, лежали трубы и ещё какое-то оборудование. Нам очень хотелось всё это получше рассмотреть и, если удастся, слазить на вышку, но вернулся Володя и позвал нас в машину.