Пройдя с десяток ярдов по коридору, Логан повернул к двери с табличкой «ПРИЕМНАЯ». В комнате звонили телефоны, пальцы деловито щелкали кнопками клавиатур, однако ученый моментально распознал растворенное в воздухе непривычное, приглушенное ощущение, отчетливо пробивавшееся сквозь нормальный, профессиональный тон занятого работой офиса.
Сидевшая за длинным письменным столом женщина подняла голову и вопросительно посмотрела на него.
– Доктор Логан?
– Совершенно верно.
– Я предупредила директора. Он сейчас спустится.
Логан кивнул.
– Спасибо.
Он посмотрел на обтянутые кожей кресла и диванчики, дополнявшие обстановку приемной, и уже собирался сесть, когда в дверном проеме образовалась знакомая фигура. Грегори Олафсон, конечно, постарел – некогда густые черные волосы были теперь белее снега, морщинки у глаз, проступавшие, только когда он смеялся, врезались в кожу глубокими бороздками, – но не печать возраста, а нечто иное лежало на его лице. Увидев гостя, Олафсон улыбнулся, однако улыбка, едва появившись, тут же погасла.
– Джереми. – Он шагнул к Логану, протягивая руку. – Рад снова тебя видеть.
– Здравствуй, Грегори.
– Понимаю, ты, должно быть, спрашиваешь себя, что это все значит. Идем – я объясню в кабинете.
Он повернулся и вышел из приемной. Логан последовал за ним.
Кабинет Олафсона остался таким, каким и помнил его Логан. Темные, в эдвардианском стиле, деревянные панели, начищенные до блеска латунные ручки, сохранившиеся с незапамятных времен и изображавшие непонятно что картины на стенах – Олафсон предпочитал абстрактный экспрессионизм. Занимавшие одну стену высокие, с прочными рамами окна открывали вид на ухоженный ландшафт: зеленую лужайку, спускающуюся к скалистому обрыву над бурливым океаном. Тяжелые, с освинцованным стеклом, рамы были слегка подняты, и Логан слышал далекий шум бьющихся о берег волн и ощущал солоноватый запах моря.
Директор предложил гостю кресло и сам опустился в соседнее.
– Спасибо, что приехал так быстро.
– Ты сказал, что дело срочное.
– Таковым я его и считаю. Но почему… тут есть определенные затруднения. Это… – Олафсон на секунду замялся. – Это по твоей части. Вот я и решил, пока ты не занят, воспользоваться твоими услугами.
В комнате стало тихо, несколько секунд мужчины молча смотрели друг на друга.
– Прежде чем сказать что-то еще, – продолжил наконец Олафсон, – мне нужно быть уверенным, что на твою оценку не повлияют ни предубеждения, ни недоброжелательность, которые могли возникнуть вследствие… э… наших прошлых разногласий.
За этим вступлением последовала еще одна пауза. Сидя в кресле, Логан задумчиво смотрел на директора «Люкса». Последний раз они с Олафсоном разговаривали лет десять назад, и тогда он сидел в этом же самом кресле. И время года было то же. И даже выражение лица у его собеседника – взволнованное, нетерпеливое. Продравшись через завесу времени и памяти, пришли обрывки тогдашней короткой речи Олафсона: «Некоторые наши сотрудники больше озабочены… восприняли недостаток академической строгости… на первом месте должно стоять благо старейшего и самого престижного политического института нации…»
Логан сел поудобнее.
– С этим проблем не будет.
Директор кивнул.
– Я могу положиться на твою полнейшую осмотрительность? Многое из того, что ты услышишь, является секретом даже для факультета, стипендиатов и штатных работников.
– Осмотрительность и осторожность – часть моей работы. Не стоило и спрашивать.
– В том-то и дело, что я обязан это сделать. Ладно, спасибо. – Олафсон бросил взгляд в окно и снова повернулся к гостю. – Помнишь доктора Стрейчи?
Логан на секунду задумался.
– Ты имеешь в виду Уилларда Стрейчи?
Олафсон кивнул.
– Он ведь занимается компьютерами, так?
– Верно. Некоторое время назад Стрейчи оказался в центре… э… весьма трагического происшествия, произошедшего здесь, в «Люксе».
Так вот откуда это непонятное ощущение напряженности, подумал Логан, вспомнив свое недолгое пребывание в приемной.
– Рассказывай.
Прежде чем продолжить, директор снова посмотрел в окно.
– Последние пару недель Стрейчи был сам не свой.
– А конкретнее? – спросил Логан.
