Его отец сидел в конце дивана, читая газеты во время перерыва на рекламу. «Лос-Анджелес таймс», «Санта-Барбара ньюс-пресс», «Оук-Нолл индепендент». Время от времени он поглядывал на сына.
— О чем задумался, приятель?
Томми пожал плечами.
— Есть хочешь? Я могу приготовить попкорн прямо сейчас.
Томми покачал головой. Он взглянул на газету, которую отец отложил на кофейный столик. В ней была фотография с места преступления: два дерева, обтянутые желтой лентой, и полицейские, нагнувшиеся над землей. Заголовок гласил: «Убийство в парке». А под ним подзаголовок: «Ужасная находка детей».
— Я только проверяю, чтобы никто из них не напечатал ваших с ребятами имен, — сказал отец.
Томми ничего не ответил. Он не хотел, чтобы его имя напечатали в газетах. В отличие от Вэнди он хотел, чтобы это все забылось как можно быстрее.
— Пап, а что такое сериальный убийца? — спросил он. — Разве такие бывают?
— Не сериальный, не от слова «телесериал», — сказал отец. — Серийный, то есть делающий что-то повторно. Серийные убийцы — те, которые убивают несколько человек.
— А зачем они убивают? Они злятся на тех, кого убивают? Или просто сумасшедшие?
Отец обдумал свой ответ, прежде чем произнести его вслух.
— Не думаю, что люди знают, почему кто-то становится убийцей. Тут все очень сложно. Но тебе не нужно беспокоиться об этом, Томми.
— Откуда ты знаешь? А что, если преступник видел нас и теперь тоже хочет убить?
— Этого не случится, — пообещал отец. — Я не позволю, чтобы это произошло. И мисс Наварре не позволит. Детектив Мендес не позволит, чтобы это произошло. Не переживай, сынок. Ты в безопасности. Мы все защитим тебя. Понимаешь?
Томми не ответил, потому что не хотел говорить неправду. Вместо этого он ближе придвинулся к отцу и притворился, что теперь чувствует себя в безопасности, когда «Доджеры» вновь взялись за биты.
Позже, тем же вечером в нескольких кварталах от дома Томми Вэнди сидела под покрывалом с включенным фонариком, подсвечивая свою импровизированную палатку и что-то записывая.
Она сказала Томми, что хочет записать их историю и продать ее в Голливуд. Может, они даже сами будут играть в кино. Ей нравилась идея быть актрисой, но журналистом ей бы понравилось быть больше. А Томми только сказал, что история будет маленькой.
— А вот и нет, — возразила Вэнди. После обеда они с ней сидели на улице на солнышке, и она делала свои записи. — Обнаружение мертвого человека — только первая сцена. Теперь нам еще предстоит узнать, кто такая эта мертвая женщина, кто ее убил и почему.
— Это работа детектива, — заметил он. — Мне теперь даже не разрешают играть на улице.
Вэнди состроила недовольную физиономию.
— Твоя мама не может следить за тобой все время. Она же работает. Мы должны вернуться в чащу.
— Нет, не должны.
— Ну где твоя жажда приключений?
— Ограничена до особого распоряжения.
— Не будь таким трусом, — раздраженно сказала Вэнди. — Через пару дней наши родители обо всем позабудут. Обещай, что пойдешь со мной в чащу.
Томми испуганно посмотрел на нее, что бывало нередко. Но в конце концов он всегда сдавался.
Она захлопала ресницами, как делала ее мама, когда хотела получить что-нибудь от отца.
— Ну же, Томми. Ты сказал, что защитишь меня. Ты просто посмотришь, чтобы та собака не появилась снова.
— Или убийца, — сказал он.
— Да, тогда получилась бы отличная сцена для фильма!
Она записала это теперь, когда сидела под покрывалом. Они с Томми в чаще, осторожно пробираются к тому месту, где было зарыто тело. Уже почти стемнело. Может быть, даже громыхает гром, и полыхает молния. Это для эффекта. А убийца тоже крадется по чаще, следя за ними. И как только они с Томми подходят к огромному дереву, сверкает молния, и появляется он! Возникает над ними с безобразным лицом, глазами, чуть не вылезающими из орбит, а руки, словно клещи, хватают их. Их сердца бешено бьются, когда они отпрыгивают и визжат от страха.
Слезы наполнили глаза Вэнди, она откинула покрывало и отбросила ручку и блокнот. Боже! Боже! Боже! А что, если так и случится?
Вэнди выскочила из кровати, вылетела из комнаты и бросилась вниз по лестнице, крича:
