Никаких признаков присутствия Дэнниса Энн не заметила, ожидая Шэрон Фарман. Она поглядела на семейные фотографии, висевшие на стене, отметив, что даже маленьким ребенком Дэннис уже доставлял всем большие неприятности.
«Дэннис сказал, в чаще были еще мертвые люди…»
Шэрон Фарман вышла в коридор, вытирая руки о кухонное полотенце. Видимо, она не успела переодеться после того, как вернулась с работы, появившись в юбке, блузке с длинными рукавами и с гофрированным воротником-стоечкой. Наверное, в юности она выглядела неплохо, но годы курения, дети и разочарование от брака с идиотом почти не оставили следа былой привлекательности.
— Миссис Фарман, — начала Энн. — Простите, что прервала ваш обед…
— Мы еще не ели, — отрезала Шэрон Фарман. — Ждем Фрэнка. Зачем вы приехали?
— Хотела справиться о Дэннисе.
— Справиться о Дэннисе? — спросила женщина так, словно это были самые абсурдные слова, какие ей доводилось слышать. — Зачем вам справляться о Дэннисе? Вы же провели с ним целый день. Думаю, для него этого вполне достаточно.
— Дэннис сегодня не был в школе, — сказала Энн. — Я думала, вы решили оставить его дома.
Шэрон Фарман одновременно скептически и раздраженно смотрела на нее.
— Говнюк! Его же отец отвез утром в школу.
— Да… — Это было все, что сумела вымолвить Энн. Она еще никогда не слышала, чтобы родитель выбрал для своего ребенка подобный эпитет, несмотря на то, насколько выбор был оправдан. — Он сейчас дома?
Миссис Фарман задрала голову и закричала:
— Дэннис! Ну-ка иди сюда!
В то же время открылась дверь, и вошел Фрэнк Фарман. Его жена направилась к нему.
— Дэнниса сегодня не было в школе, — сказала она. — Ты что, его высадил?
— Да там позвонили, — недовольно буркнул Фарман, снимая свой огромный ремень, увешанный всевозможным оружием и наручниками. Он водрузил его на вешалку у двери. — Я ему сказал, чтобы шел в школу.
Шэрон Фарман закатила глаза, развернулась на каблуках и пошла в кухню, где одна из дочерей вопила:
— Мам! Щас сгорит!
Энн повернулась и посмотрела на Фрэнка Фармана.
— Я Энн Наварре. Учительница вашего сына, — раздраженно сказала она. Они виделись уже несколько раз, а он до сих пор отказывался узнавать ее. Она не представляла для него никакой важности. Как и любая женщина, подозревала Энн.
— Вы приехали сюда, чтобы сообщить, что Дэнниса не было в школе? — осведомился он. — А по телефону не могли позвонить?
— Вообще-то я зашла, чтобы узнать, как Дэннис чувствует себя после того, что произошло вчера.
— Нормально.
— Я подумала, что он может быть расстроен…
— Нет.
— Дэннис говорил с вами о том, что случилось?
— Дети играли и наткнулись на труп. Чего тут говорить? Господи, это же ребенок.
— Еще до случившегося он сказал одному из учеников, что в чаще зарыты и другие люди. Я просто подумала, может, он видел что-то еще…
— Слушайте, мисс Наварре, я помощник шерифа, а вы учительница. Я занимаюсь своей работой. Может, и вам своей заняться?
Энн сжала губы, чтобы не произнести те слова, которые просились сами собой.
— С Дэннисом я разберусь! — бросил он, поворачиваясь к столику, чтобы просмотреть почту.
Она пошла к двери, но тут же вернулась.
— Если завтра Дэннис пропустит занятия без уважительной причины, ему дадут испытательный срок. За три пропуска без уважительной причины его исключат на неделю.
— Да придет он, придет, — пообещал отец.
Фарман посмотрел на конверт, на котором было написано, что, возможно, он обладатель миллиона долларов.
Энн обхватил гнев.
— Мистер Фарман, не могли бы вы уделить мне еще две минуты?
Он отложил почту и взглянул на Энн, устало вздохнув.
— Вас что, совершенно не волнует, что ваш сын сообщил о других трупах, зарытых в парке, причем еще до того, как одно тело действительно было найдено?
— Мисс Наварре, Дэннис — мальчик. Мальчики любят сочинять. Я не волнуюсь, что Дэннис видел трупы в парке, потому что их там нет. Поверьте мне, Дэннис видел трупы и до вчерашней находки, и он бы рассказал мне, потому что для него это новость. А если вы верите всему, о чем трепятся мальчишки, то вы либо чокнутая, либо очень наивная.
Энн захотелось врезать ему поддых. Ей хватило нескольких слов, чтобы она почувствовала себя дурой и стервой одновременно. Хотелось дать ему остроумный и хлесткий отпор, но как назло на ум ничего не приходило.
