— Ну давай же, милая, — прошептала она, и слезы навернулись ей на глаза.
Карли никогда не бросила бы Петаль. Если бы наметилось какое-то семейное дело, она бы обязательно попросила Джейн присмотреть за собакой. Даже если бы она отправилась, куда не следует, она бы шепнула кому-нибудь приглядеть за Петаль.
Из всех собак в приюте Карли выбрала худую забитую самку питбуля, утверждая, что они поймут друг друга. Петаль подобралась ближе, заскулив.
Она казалась худее, чем когда Джейн видела ее в последний раз, на теле были видны глубокие царапины, словно она жила где придется или подралась. Не имея возможности попасть в дом, она не могла забраться на свою подстилку и подобраться к своей розовой миске с едой; за ней никто не ухаживал.
Собака наконец осторожно, вытянув шею, едва коснулась печенья кончиком языка. Две слезы упали из глаз Джейн и покатились по щекам.
«Произошло убийство…»
— Мамаша — это что-то, — сказал Мендес, когда учительница вернулась в конференц-зал. — Больная на всю голову, да?
Энн нахмурилась, глядя на дверь.
— Есть немного. Когда я вчера привезла Томми домой, она стала переживать, что он пропустил урок фортепиано.
— «А что подумают соседи?» — не унимался Мендес. — Он же упал на труп!
— Что подумают соседи, если узнают, что она пичкает его лекарствами, чтобы усыпить?
— Лекарство от аллергии — это еще ничего, — сказал Мендес. — Когда я работал в Бейкерсфилде, то видел там мамаш, которые накачивали своих детишек алкоголем и давали им курить крэк.
— Это ужасно.
— Миссис Крейн на их фоне просто «Мать года».
Энн Наварре закатила глаза, отворачиваясь от него и направляясь к окну.
— У нее, наверное, и так уже вся стена увешана табличками: «Риелтор года», «Волонтер года», «Бизнесмен года».
— Имидж — всё, — подытожил Мендес.
Он был рад видеть, что девушка ладит с детьми и детям с ней хорошо. Ведь ей они могли рассказать что-то такое, чего не могли бы сказать ему или родителям. Если им вообще было что сказать.
Питер Крейн, наверное, был прав, предположив, что убийца давно ушел, когда дети наткнулись на труп. С другой стороны, Винс Леоне, один из преподавателей в Национальной академии и основателей криминального профилирования в Бюро, рассказывал об убийцах, которые возвращались на место преступления затем, чтобы вновь пережить те же чувства, или понаблюдать за работой полицейских.
Некоторых из них распирает от самолюбия, когда они смотрят на копов и думают, что превзошли этих олухов, которые силятся понять, как они это сделали. Больные ублюдки.
— Расскажите мне о Томми.
— Томми? — Энн Наварре повернулась спиной к окнам, оперлась о низкий офисный шкаф и скрестила руки на груди. — Очень умный, добросовестный, тихий, милый.
— Вы ему нравитесь.
Она сделала удивленное лицо и покачала головой.
— Еще как, — настаивал Мендес. — Он почти все время смотрел только на вас.
— Он постоянно за всеми смотрит. Только этим и занимается. Он усваивает все, а потом решает, что делать. На меня он смотрел, наверное, потому, что со мной чувствует себя в безопасности.
Мендес прыснул.
— Поверьте мне. Может, вы и разбираетесь, что там у них в головах, а вот я сам когда-то был десятилетним мальчиком.
— Думаю, с этим я не могу спорить.
— Как вы считаете, почему он не стал говорить, что паренек Фарман трогал труп?
— Из страха мести. Дэннис Фарман забияка.
Послышался отрывистый стук в дверь, и в зал вошел полицейский.
— Фарман не пришел.
— Еще бы, — отозвался Мендес.
— И не придет. Он сказал, что сам разберется со своим ребенком. Сказал, что приходить сюда и разговаривать с вами — пустая трата времени.
— Сучонок! — Мендес спохватился, но было слишком поздно, и он послал Энн виноватый взгляд. — Извините.
— Я могла бы позвонить миссис Фарман, — предложила учительница. — Может быть, она приведет Дэнниса.
— Вам все равно надо уходить, — сказал полицейский. — К шерифу пришла какая-то женщина и заявила, что пропала девушка. Возможно, это наша жертва.
Женщине, ожидавшей в офисе шерифа Диксона, было лет сорок. Стройная, одетая в джинсы с грязными коленками и светло-зеленую футболку, с незастегнутой безразмерной джинсовой рубашкой, накинутой сверху. Длинные светлые волосы собраны в нерасчесанный конский хвост, выбившиеся прядки обрамляли бледное овальное лицо. Она стояла перед креслом для посетителей, обхватив себя руками, и выглядела обеспокоенной.
