Забыть и выжить - страница 99

— Это в тебе говорит профессионал, Саша? Потому что я не вижу ничего забавного. Наоборот, какой-то ужас!

— Увы, дорогая моя, это — жизнь. В которой давно все переплелось. Как в смертельных объятиях любви. Причем варианты случаются просто невероятные. Но это не для ушек прекрасной женщины, да еще на ночь глядя. Ты, по-моему, зря поехала, ничего интересного не будет. Рутина обычная.

— Я на тебя хочу посмотреть.

— А, ну да, — он улыбнулся, — цирк! На арене сегодня и каждый вечер!.. Рассказывал мне, давно уже, один цирковой… Анекдот из их жизни. «Беру кульбит!» — говорит воздушный гимнаст, что работает на трапеции, под куполом, и без лонжи и батута. «Где ловитор?» Ну тот, кто его ловит. «Нет ловитора! Беру другой кульбит! Где Мишка?! Ловитор Мишка берет, гад, пиво в буфете! Прихожу на копчик!! Покорежило…»

Лина захохотала, и Александр, заглядевшись на нее, чуть не врезался в задний бампер «Волги».

Из нее выскочил Антон. Подбежал.

— Дальше не проедем. Надо пешком. Тут недалеко, мы фактически на пляже.

— Был здесь, что ли?

— Был…

Антон кивнул и пошел вперед. Турецкий подал руку Лине, закрыл машину, и они отправились следом за грузной фигурой торопливо шагавшего следователя Липняковского к тому месту впереди, где уже находились несколько человек и мелькали лучи фонариков. Там же темнел и силуэт автомобиля, наверное, это был вездеход «уазик» с включенными фарами.

— Близко не подходи, — шепнул Александр, — не лучшее зрелище.

— Я врач, — так же тихо ответила Лина.

— Извините, Капитолина Сергеевна, — уже нормальным голосом сказал Турецкий, — я совсем упустил из виду этот факт. — Он чуть сжал ее локоть, отпустил и пошел вперед.

Над скорченным, с поджатыми к груди ногами трупом, лежащим у подножия темнеющей массы здоровенной скалы, в примятом кустарнике, сидел на корточках немолодой уже судмедэксперт в светлом халате, а рядом стоял раскрытый его медицинский чемоданчик. Судя по его возрасту, он был не новичок в своем деле. В руках его был фотоаппарат со вспышкой. Шла обычная работа.

Липняковский прямо-таки наехал на него своей тушей, заслонив собой свет автомобильной фары, и судебный медик без слов резко махнул, чтобы тот убрался в сторону. И что-то пробормотал сквозь стиснутые зубы. Турецкий понял, что примерно тот высказал в адрес следователя. Лина подошла сзади и остановилась у плеча Александра.

— Ну что, Зиновий Ильич, как наш утопленник? — спросил следователь, но медик поднял голову, хмыкнул и ничего не ответил.

Турецкий полуобернулся к Лине, встретился с ней взглядом, подмигнул и подошел к эксперту, присел с другой стороны трупа.

— Здравствуйте, Зиновий Ильич, — сказал он. — Не могу добавить: добрый вечер. Меня зовут Александр Борисович. Слушайте, а вам такая странная фамилия — Градус ни о чем не говорит?

Медик уставился на Турецкого:

— Уж не Борис ли Львовича имеете в виду?

— А что, вы разве знаете еще какого-нибудь Градуса? — улыбнулся Александр. — По-моему, это был бы нонсенс.

— Ха! — Медик вскинул руки. — Так старик жив-здоров? Сто лет его не видел! Патриарх!

— Да, и по-прежнему суров с нашим братом, — засмеялся Турецкий. — Ни слова без… э-э-э… — Он обернулся к Лине и прижал ладонь к груди: мол, уж извините!

Лина негромко хмыкнула.

— Совершенно верно! — Судебный медик покачал головой. — Суров! Ох как суров!.. Так вы из Москвы? Неужели из-за этих? — Он кивнул на труп.

— Александр Борисович Турецкий… — начал было следователь, сунувшись вперед, но медик снова, будто от мухи, отмахнулся от него.

— Так вы — Турецкий?! — уже изумленно воскликнул Зиновий Ильич. — Как приятно! Извините, руки. — Он отложил фотоаппарат и пошевелил пальцами в белых медицинских перчатках.

— Нет проблем, — ответил Турецкий. — И что у нас с вами имеется на данный момент, Зиновий Ильич, кроме того, что он — не утопленник и не задушен, а застрелен? Причем не здесь, потому что сюда его привезли уже готовенького, завернутого в целлофан. И в чемодане, так?

Судебный медик многозначительным кивком подтвердил сказанное.

— Антон! — Александр махнул рукой Плетневу, который подошел и тоже наклонился над телом. — Утреннему, видимо, поломали шейные позвонки. Им тоже вы занимались, Зиновий Ильич?