— Не люблю я загадок, — раздражённо сказала Лена. — Давайте сразу отгадки.
— Хорошо, тогда сдвиньтесь немного вправо.
Лена выполнила команду. Эдуард отодвинул в сторону пыльную тряпицу, исполняющую роль половика и произнёс:
— Видите. Вход в погреб.
Потянув за непонятное приспособление в форме кольца, аниматор приподнял небольшую квадратную плиту, и возле ног Лены образовалась дыра. Зияющий абсолютной чернотой вход в подвал вызывал неприятные до жути чувства. Лена поёжилась.
Эдуард первым ступил на подгнившую лестницу, ведущую вниз и, подсвечивая путь фонариком, пригласил Лену последовать за ним. Согласиться на отвратительное путешествие в «чёрную дыру» её заставила мысль, что чем более пугающим кажется оно ей, тем более увлекательным будет для Макса и Настёны. В общем-то, Лена не боялась темноты, но непонятные жуткие чувства, которые охватили её, как только она вошла внутрь избы, всё время усиливались, а теперь дошли до такой остроты, что её начала бить дрожь.
— Хотите осмотреться, — Эдуард протянул Лене фонарик.
— Нет, — отчаянно замотала она головой. — Показывайте сундук и вернёмся наверх.
— Вот он, — аниматор осветил небольшую нишу в стене. — Когда исследовал территорию после приобретения полигона, нашёл его здесь.
— Значит, это не декорация? Сундук принадлежал кому-то из жителей деревни?
— Да. И монеты, кстати, тоже подлинные.
— Уже были в сундуке, когда вы его нашли?
— Да.
— Почему вы их не заменили на бутафорные? Ведь подлинники наверно стоят кучу денег.
— Эти не стоят. Я узнавал. Монеты медные, и довольно распространённые. Коллекционеры за них много не дают. А тут в сундуке они приносят мне не такой и плохой доход, учитывая, что многие клиенты клюют на подлинность реквизита.
Эдуард взял ключ, который лежал на одной из полок, и вставил его в замочную скважину. Щелчок — и сундук открыт.
Одновременно со щелчком засова, в голове у Лены тоже что-то щёлкнуло. Ей вдруг показалось, что в погребе стало необыкновенно светло, как будто лучи солнца неожиданно пробились сюда, под землю. Но в следующую секунду она поняла, что темнота развеялась не в подвале, а в её мозгах. Необыкновенный свет выудил откуда-то из самого дальнего уголка памяти воспоминание — странные строчки, которые много лет назад бабушка велела запомнить маленькой Лене. Вернее, Лёлечке. Так называла её старушка.
Будет три предмета
Валет, сундук, монета.
Не удивительно, что строчки всплыли в памяти именно сейчас. Наивный стишок как будто действительно описывал этот подвал. Вот они, эти экзотические предметы — все три в наличии. Есть и сундук, и монеты. И даже красавец-валет имеется, будь он не ладен.
Лена тряхнула головой, чтобы сбросить с себя глупое детское воспоминание. Она давно научилась их стряхивать. После того, как мама и бабушка погибли в один день, Лёлечка сильно изменилась. Она стала Леной. Она стала девочкой, которая не хочет, чтобы хоть что-то напоминало ей о детстве, о том, времени, когда её близкие были живы, о том времени, когда ей было так хорошо с ними. Лена виртуозно овладела искусством гнать от себя мучительные воспоминания, но в этот раз у неё не получалось. Строчки упорно лезли в голову.
Деньгу в руке сожми.
Смотри — не упусти.
Господи! Какие несуразные стишки бабушка разучивала с Лёлечкой. Сказки, кстати, у неё тоже были такие же — своеобразные. Другое дело — мама. Читала дочке Корнея Чуковского, про медведей на велосипеде. Про медведей, оно как-то лучше. По крайней мере, эти строчки вспомнились бы Лене в более нейтральном месте: не в жутком тёмном подвале, а в цирке.
— Можно посмотреть? — повинуясь странному порыву, Лена зачерпнула горсть монет.
— Конечно, — пожал плечами Эдуард.
— Монеты, как монеты, — покрутив в руках медяшки, сказала Лена и высыпала обратно в сундук ровно на одну монетку меньше.
Аниматор закрыл сокровищницу на ключ, припрятал его на одной из полок и, пропустив Лену вперёд, поднялся вслед за ней в комнату.
— Осталось показать вам, как натурально сквозь окно выглядит ложный пожар. Оставайтесь здесь, а я сейчас сымитирую его так, как делается для участников квеста.
