— Ната, — взвыла я от боли. — Осторожнее, у меня ребро сломано…
Ведьмочка сурово зыркнула на меня из-под бровей.
— А ну-ка, цыц! — строго приказала она. — Скулеж, бубнеж и жалобы откладываются до обеда.
«А она, случаем, Быку не родственница?» — подозрительно косится в сторону девушки пессимизм.
«Ы-ы-ы!» — вздыхают ребра, которые подруга так и не отпустила, продолжая мучить меня дружескими объятьями.
— Линка! — радостно крикнул мне на ухо Шарги, и теперь к процессу обнимания присоединился еще и Темный.
— Ребра, — мучительно скривившись от боли, зашипела я.
— Ангел! — прозвучал мелодичный голосок, и количество рук, желающих ненароком придушить меня от переполняющей радости, увеличилось аж до шести.
Сдавленно крякнув, я ужом выскальзываю из дружеских обнимашек и тут же попадаю в медвежьи объятья Гафса.
— Ты чего такая худущая? — качает головой он. — Смотреть страшно — кожа да кости.
«Сомнительный комплимент», — фыркает дракончик.
— Ты мне клинки привезла? — влезает Кебил.
Я старательно улыбаюсь своим друзьям, радостно гомонящим вокруг, и тихо млею от счастья.
Ладно Рокки и Натка, но никогда бы не подумала, что Темные станут по мне скучать. Я же, по сути, никто для них, простой куратор, а они вон как искренне радуются моему возвращению…
Даже плакат нарисовали.
А потом среди сияющих лиц я замечаю его открытую, теплую улыбку, и Светимость восторженно отзывается в груди. Доставала, который все это время держался поодаль, поймав мой взгляд, уверенно подходит и берет за руку.
— Ангел, — с улыбкой выдыхает он, глядя с высоты своего роста.
Я решительно высвобождаю ладонь и, запрокинув голову назад, посылаю Темному тяжелый взгляд.
— Доставала, немедленно сотри с лица эту блаженную улыбочку деревенского олуха! Ты нам всю конспирацию портишь!
Улыбка исчезает с лица Доставалы так же быстро, как конфеты из коробки, уступая место более привычному выражению всегдашнего сосредоточенного недовольства.
Вот так-то лучше! А то разулыбался тут, понимаешь ли!
— Ой, что я тебе расскажу… — вклинивается между нами Натка, уверенно оттаскивая меня в сторону столовой.
«А поспать?» — расстроенно пищит организм, но против взбудораженной ведьмочки есть только один прием самообороны — неукоснительное подчинение.
* * *
— Таким образом, потоковая область перемещается… — профессор Карода тоскливо вздохнул и посмотрел в сторону окна. — Так, на чем я остановился? — задумчиво чешет он высокий лоб указательным пальцем.
— Потоковая область куда-то там перемещалась! — услужливо подсказала Натка, в кои-то веки севшая со мной за первую парту.
— М-да… — еще один несчастный вздох, и профессор возвращается к лекции.
Когда Натка сообщила мне невероятную новость о том, что профессор Карода безответно влюбился в новую лаборантку, я скорчила недовольную моську и чуть ли не у виска покрутила, но, понаблюдав за мужчиной пятнадцать минут, поняла, что подруга не прикалывается.
«Подумать только, профессор Карода такой же человек, как и все», — умилялась селезенка.
«Любовная лихорадка косит стройные ряды адекватных людей», — вздыхал здравый смысл.
«Весна близко», — замогильным голосом прошептал пессимизм.
Профессор в очередной раз сбился, вздохнул и посмотрел в окно, а потом, махнув на все рукой, отпустил нас с первой пары на полчаса пораньше.
Оставив профессора Карода выслеживать в окошке зазнобу, разбившую ему сердце безответным чувством, я в компании Натки и Роззи неторопливо добираюсь до полигона, где проходят «Темные основы».
Большая часть группы теоретиков и травников предпочла поступить так же, поэтому огромная аудитория медленно, но верно наполнялась студентами.
Соскучившиеся друг по другу ребята активно делились информацией о проведенных каникулах, и только я молчала, старательно следя, чтобы количество зевков в минуту не превышало числа четыре.
И вот что самое странное: все были погружены в общение настолько, что, если бы варанг неожиданно проломил хвостом стену и завалился в аудиторию, его бы просто элементарно проигнорировали — но стоило в проходе кабинета показаться рослой фигуре Доставалы, как все разговоры разом оборвались.
