Так что две недели подряд я со своим триста вторым батальоном занимался разведкой и контрпартизанской борьбой, выискивая в заснеженных лесах мобильные суомские лыжные роты и батальоны, обеспечивал проводку к фронту тяжелой артиллерии и обозов. А заодно мы сделали шесть налетов на два основных суомских оружейных завода. Та еще кстати оказалась задачка – тут вам не Дакия. Раздолбать-то мы их раздолбали, но я в итоге потерял еще двоих убитыми и шестерых магов ранеными, несмотря на все предосторожности. Бронированные ангары цехов сверху издалека особенно-то и не пробьёшь, а вблизи там такая ПВО – мама не горюй. Пришлось сделать несколько выматывающих ночных налетов под плотным вражеским огнем, опустошая каждый раз запасы маны до дна и прибегая к самой горячей молитве Всевышнему вместе с заклинаниями, чтобы пробить бетонные защитные сооружения. И по результатам Ребров дальнейшие бомбардировки суомских заводов все равно отменил, сказав, что Пиррова победа ему нахрен не сдалась и невосполнимых магов он на этом терять не будет. Проще охотиться за колоннами снабжения, те не так прикрыты. Хотя и это не выход – ты их поди найди и поймай. Магам когда-то еще и отдыхать нужно, если ночью мои орлы летали бомбить заводы – значит днем выполнять боевые задачи некому – выдохлись все.
Несмотря на все проблемы две недели затишья дали свои результаты. Мы как следует разведали оборону противника, тыловые службы, пользуясь затишьем, наладили, наконец, полноценное снабжение, питание и обогрев наших войск на передовой, отряды русских лыжников из охотников-сибиряков, которым я иногда придавал в усиление по паре магов из своего батальона начали успешно противодействовать суомских егерям. К фронту подтянули тяжелую артиллерию. Суомы пытались нам помешать артобстрелами и действиями диверсионных групп, но на собственное наступление не решались – сил у них для этого не хватало. А двадцать восьмого февраля российские войска начали генеральное наступление.
После трехчасовой артподготовки по всему фронту войска взломали суомскую оборону и начали медленно, но верно двигаться вперед. Проходя по десять – двенадцать километров в день, все время вводя в бой новые резервы взамен измотанных частей, активно используя артиллерию и не давая оборонявшимся суомским войскам время на отдых и перегруппировку. И уже к исходу первой недели наступления поставили суомское командование в очень тяжелое положение.
Город Ваборг попал к исходу пятых уток нашего наступления в оперативное окружение, а на седьмые сутки суомы вывели из него войска, опасаясь их окончательного уничтожения. К вечеру того же дня в него вошли передовые части второй сибирской дивизии. Подразделения двадцать второй и двадцать четвертой дивизий достигли значительных успехов на Ковском полуострове, продвинувшись на сотню километров вглубь вражеской территории. Флот высадил морской десант на суомском побережье Питерского залива и рвавшиеся к суомской столице войска Толошина совместно с моряками и морскими десантниками готовили операцию по окружению всей южной группировки суомов, одновременно с продолжением наступления на северные промышленные районы страны. Резервы суомского командования несмотря на объявленную мобилизацию были почти исчерпаны. А вот наши – далеко нет. Россия велика и ее военная машина только начала как следует раскручиваться.
В конце первой недели наступления отдельный магический батальон вывели с фронта приказом Толошина на четырехдневный отдых. По правде говоря – давно пора, острой необходимости в магах уже не было, а отдых бойцам требовался. Кроме пары затяжных тяжелых ночных вылетов на стратегические бомбардировки целей внутри Суомии мы делали еще по три-четыре боевых вылета в день. Люди устали, в конце концов у меня служили по большей части совсем молодые парни, почти дети. Участились контузии, пробития защитных полей и легкие ранения и, хотя больше смертей не было, но уже почти два десятка моих бойцов лежали на больничных койках. Я сам чувствовал, что детское Танечкино тело сильно устало, его в последних вылетах аж шатало в полете, а глаза все время слипались. Однажды между вылетами я даже заснул, присев на лавку рядом с Юлькой в оружейной палатке и на секунду закрыв глаза. А очнулся там же лишь через пару часов, лежа головой на Юлином бедре вместо подушки… Стыд – то какой для "железной Тани", хоть в глаза бойцам потом не смотри. И ведь никто не разбудил, хотя все видели, что командир бессовестным образом дрыхнет средь бела дня!
