– Ладно, – взял документы японец. – Принял к сведению, мое начальство немедленно получит послание. Россия хочет воспользоваться ситуацией и поделить с империей Дакию?
– Не мое дело обсуждать приказы, – развел я руками. – Но это официальная причина встречи. Неофициально – я хотел лично познакомиться с тобой, раз уж нас двоих забросило в этот мир с одинаковыми телами и даром. И заключить что-то вроде личного пакта о ненападении и нейтралитете. Я надеюсь, Россия не будет воевать с Империей и нас не бросит в бой друг против друга прямой приказ. Если так – ничего не поделаешь, пусть выживет сильнейший, хотя думаю, в этом случае мы погибнем оба. Но ты видишь сам, война приобретает мировой масштаб. И ее разрастание уже не остановить. Возможно, нам придется встречаться на полях сражений как союзникам или нейтралам. Пусть твой позывной для моего батальона будет "Самурай". Я все равно о Японии ничего не знаю, кроме того, что там самураи с гейшами пьют сакэ под сакурой.
– Тогда твой позывной будет "Медведь", – ухмыльнулся японец. – У вас в России мужики пьют водку с медведями, играя на балалайке, верно?
– Уел, – согласился с ним я. – Медведь, так медведь. Давай различать друг друга в небе и не враждовать. Я думаю, что мы в этом мире еще не раз встретимся, не зря же с нами произошла такая история. Боевые маги – они в любой дырке затычка. Если нам случится драться на одной стороне, я даже постараюсь оказать тебе и твоему батальону посильную помощь. Что скажешь? Я встал с бревна и протянул японцу руку.
– Принимаю, – немного подумав, ответил он. – Так будет правильно. Но только до тех пор, пока это не противоречит нашим приказам и воинскому долгу.
И он пожал мне руку, а потом коротко поклонился. Я сделал то же самое.
– Последний вопрос, – сказал я, убирая термос. – Зачем ты разрушил столичную промзону? Регулярная дакийская армия разбита твоим батальоном, оккупация Дакии – дело ближайшего времени. Все эти заводы вскоре отошли бы Райху целехонькие, вместе с рабочими. Зачем было делать предупреждение детским голосом, в которое никто не поверил? Зачем ты взорвал заводы? Из жестокости к противнику?
– Не понимаешь? – Серьезно спросил меня японец. – В самом деле?
Я утвердительно кивнул головой.
– Это эффективное решение, которое сохранит человеческие жизни и ускорит победу, – пояснил он. – Надо просто думать проактивно и смотреть вперед. Дакийская армия разбита, но мобилизационный потенциал страны довольно велик. Больших сил для ее оккупации империя выделить не может – обстановка на фронте не позволяет. Вместо немедленной капитуляции правительство Дакии могло собрать народное ополчение, вооружить его со старых арсеналов, и занять оборону на удобных рубежах. Кроме заводов в промзоне были крупнейшие оружейные и артиллерийские склады, – показала рукой на зарево моя "сестричка". – Видишь, как красиво полыхает. Так вот, пусть и собранное наспех, ополчение могло оказать некоторое сопротивление нашим войскам. Итог – тысячи или десятки тысяч погибших дакийских ополченцев и десятки, возможно сотни убитых солдат империи. А также значительные разрушения и жертвы среди гражданских дакийцев и перспектива партизанской войны. Теперь ничего этого не будет. Дакийское правительство в шоке от случившегося в один день разгрома на фронте и в тылу, ополченцев вооружать нечем, армии нет, военных заводов нет. Будет только капитуляция, без сопротивления. Чистая военная работа, ценой относительно небольших жертв. Теперь ясно?
– Ты и в самом деле эффективный менеджер, – только и мог сказать я.
– А ты хороший командир и тактик, – вернул он мне комплимент. – Здорово ты меня сегодня подловил, я думал нам конец. Но нам всем пора делать свое дело. Мой батальон возвращается на место дислокации. Послание я передам…и думаю, ваши условия примут, часть Дакии не столь большая цена за спокойствие на востоке. Надеюсь, мы еще увидимся в более непринужденной обстановке. Счастливо оставаться, подполковник Дергачева.
– И тебе хорошо долететь, майор Дегуршафф. Бывай, сестренка.
Через десять минут оба батальона были в ночном небе, разлетаясь в разные стороны друг от друга.
