К обгоревшему столбу, который раньше поддерживал навес из жердей, были привязаны три лошади, но с первого взгляда было понятно, что они чужие. Вороные, блестящие, как из железа; крупы закрывали широкие белые попоны, а у одной был такой же белый нагрудник. И сёдла необычные и странные - с высокими раздвоенными луками.
Камил в надежде огляделся, но не увидел ни одной живой души. Дворик был захламлен битым сланцевым кирпичом, давно погасшими головешками и притрушен пеплом. И было здесь необычно сухо, словно дождь шёл только по другую сторону стены.
Осторожно, чтобы не наколоть босые ноги, он спустился во двор и снова огляделся. Затем подошёл к обвалившемуся углу замка и, по-прежнему не веря себе, не желая себе верить, прикоснулся к камню пальцами. К мокрым ладоням пристала сажа.
- Бортишек, - тихонько позвал Камил, но никто ему не ответил. Даже эхо. И тогда он понял, что никогда не отзовутся на его зов ни Бортишек, ни Марженка, ни Порту.
Сзади послышался шум, кто-то пьяно рассмеялся, и Камил, обернувшись, увидел, как из полуразрушенного погреба вылезли трое здоровенных дядек с окладистыми растрёпанными бородами и в железных доспехах. Они увидели Камила и остановились. Затем один из них, рыжебородый, начал что-то гортанно говорить, посматривая на Камила, но двое других только отмахнулись и потянули его к лошадям. Рыжебородому это не понравилось, он вырвался, и тогда его товарищи, махнув на него рукой, пошли седлать лошадей.
Рыжебородый постоял немного напротив Камила, пошатался, словно обдумывая что-то, затем, покопавшись за пазухой, вытащил тёмный сухарь и, протянув Камилу, стал подзывать его как бездомную собаку.
- У-тю-тю-тю!
Камил высоко поднял брови, но с места не сдвинулся. Пьяница Шико со второго этажа тоже иногда пытался угостить конфетами, но он их никогда не брал.
- У-тю-тю-тю-тю! - сложив губы трубочкой, повторил рыжебородый и, шагнув вперёд, споткнулся о груду тряпья. Он еле удержался на ногах, чертыхнулся и пнул тряпьё ногой.
Тряпьё как-то странно дёрнулось, из-под него высунулся карикатурно стоптанный сапог и Камил, охватив взглядом всю груду в целом, вдруг с ужасом осознал, что никакое это вовсе не тряпьё, а Порту, хромой конюх Порту, только вот такой вот, тряпичный и неживой... На мгновенье глаза его застлала пелена, но она сразу же спала слезами злости и праведного гнева.
- Гад! - закричал он рыжебородому. - Га-а-ад!
Камил схватил булыжник и запустил ему в лоб. Рыжебородый взревел, пошатнулся и, выронив сухарь, схватился за голову. Корчась от боли, он размазал кровь по лицу и бороде. Наконец, оторвав руки от лица и увидев на них кровь, он разъярённо двинулся на Камила.
Камил снова бросил в него камень, но на этот раз попал в панцирь, и булыжник с глухим стуком отскочил в сторону, не причинив рыжебородому никакого вреда. Он хотел бросить ещё, нагнулся в поисках булыжника, но тут заметил, что рыжебородый продвинулся к нему почти вплотную. Бежать было некуда, рыжебородый везде успел бы перехватить его, и тогда Камил, повернувшись к нему спиной, быстро юркнул вверх по развалинам.
Почувствовав, что добыча ускользает, рыжебородый недовольно зарычал и попытался было, сопя, последовать за Камилом, однако оступился и загремел доспехами по каменному крошеву. Вдобавок, Камил обрушил на него сверху увесистый обломок стены.
Казалось, рыжебородый уже не встанет. Но он всё же выкарабкался из-под груды камней и долгим мутным взглядом из-под рассечённого лба уставился на Камила. Дружки его, сидя на конях, ржали во всё горло, тыкали в Камила пальцами, науськивая какими-то выкриками, вроде: "Ату! Ату его!" но рыжебородый лишь молча сплюнул себе под ноги и пошёл прочь.
Камил подождал, пока он подойдет к лошади, и, выбрав булыжник поувесистей, спустился вслед за ним. "Это тебе напоследок", - сцепив зубы, подумал он.
Рыжебородый долго возился у седла и вдруг, с необычайной прытью выхватив из чехла арбалет, повернулся к Камилу. Камил уже занёс руку, но бросить камень так и не успел. Что-то свистнуло в воздухе, ударило его в горло и швырнуло на землю. Последним, что он услышал, был довольный хохот рыжебородого, вскочившего в седло, и удаляющийся топот копыт.
