Эффи фыркнула.
– Все же он странный малый, – сказал Николс.
– Может быть, он и странный, – ответила, подчеркивая сказанное, Эффи, – но я считаю его скорее садистом!
– Что? Что это значит?
Она снова пожала плечами.
– Не беспокойтесь! В конце концов, если его клиентам нравится такое обращение, если это доставляет им удовольствие, это их дело!
Он улыбнулся.
– Вы, без сомнения, этого не допустили бы!
Мистер Николс, это совершенно лишний разговор. Я лишь секретарь мистера Каллагана, и помимо этого он меня не интересует.
– Я знаю. Если бы вы оказались с ним на необитаемом острове, вы даже не попросили бы его расколоть вам кокосовый орех. Вы остались бы на пляже и играли бы с акулами!
– Доброй ночи, мистер Николс!
– Да не сердитесь! Действительно можно сказать, что в этой коробке только я улыбаюсь. Когда вы такая, как сейчас, вы напоминаете мне одну женщину, которую я знал в Саскачеване. Я вам не рассказывал о ней?
– Это брюнетка, которая разводилась восемь раз. Нет?
– Никогда в жизни! Та была рыжая! И она была ужасна! Всегда с поднятой рукой!
– Почему?
– Я не знаю. Вероятно, потому, что у нее был детский чепчик. Я возвращусь и расскажу вам о ней. До свидания, милочка!
* * *
В Сильвер Грилле было почти пусто. Сидя за маленьким столиком в углу, Каллаган обедал. Точнее, он ел крылышко курицы и пил виски. На нем был темно-серый костюм, черная рубашка с белыми пуговицами и черный галстук с белыми крапинками. Николс издали увидел, что у него довольный вид.
– Салют, – сказал Николс, садясь против него.
Движением подбородка Каллаган указал на бутылку.
– Ты можешь заняться ею.
– Спасибо… я как раз хочу выпить!
Николс воспользовался приглашением и составил себе любимую смесь: много виски и очень немного сельтерской воды.
– Эффи сказала мне, – начал он, – что мы работаем для миссис Денис?
Каллаган ответил кивком головы.
– Хорошо! – произнес Николс. – О Сираке вот что: парню тридцать семь лет, он на четверть француз, а в остальном англичанин. Он подвизается в Вестенде в течение многих лет, всегда очень живой и всегда с прибылью. Никто не представляет себе, откуда он приехал. Он пользуется большим успехом у женщин. Не спрашивай меня, почему я не знаю!
– Какие у него были отношения с Иреной Февели?
– Он танцевал с ней, но не слишком много. Она, видимо, бывала с ним не больше, чем другие из толпы женщин, с которыми он плавал.
– Почему Сирак предположил, что у нее есть деньги? У него была какая-нибудь причина?
Николс отпил виски.
– Я этого не знаю, – признался он. – Что заставляет тебя думать, что он считал, что у нее есть фрик?
– Просто тот факт, что он рассчитывал получить от нее две с половиной сотни долларов за возвращение «короны». Если бы он не считал, что деньги у нее есть, он бы их не требовал.
Николс налил себе еще виски.
– Люди, подобные Сираку, не предполагают, а убеждаются. Он должен был знать, что она может заплатить, – прибавил Каллаган.
– Это верно. Я не подумал. Я согласен с тобой, – сказал Николс. – Но десять тысяч долларов… это неплохо выглядит!.. Может быть, она считала, что может попросить этот куш у своей сестры? Это тоже возможно! Он рассчитывал на десять тысяч Ирены. Он хорошо знал, что она пойдет искать их у своей сестры Паолы и скажет ей, что по ее просьбе была похищена «корона» и, следовательно, она и должна расплачиваться за это. Что ты об этом думаешь?
Каллаган закурил.
– Это возможно. Но если он так рассуждал, то он просчитался. Не сестру пошла искать Ирена, а нас!
– Да. И мы, мы повидали миссис Денис, мы отобрали у Сирака «корону» и вернули тысячу долларов Ирене. И биллиардный шар между ними – тоже, возможно, мы!
Каллаган сделал гримасу.
– Ты хочешь сказать, что имеется один шар и это я?
Николс не отвечал. Каллаган стал настаивать.
– Ну же, говори все, что думаешь!
Николс пожал плечами и полез в карман за сигаретами.
– Но я ничего не думаю! Ты знаешь, что делаешь. Но только, почему ты отдал свой фрик Ирене, вот это мне непонятно. Ты мог сохранить его. В нем не было ничего компрометирующего. В общем я думаю, что тебя кто-то здорово подкосил, и это, вероятно, миссис Денис, что меня не удивляет!
