За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941 - страница 82

Рынок улучшал материальное положение людей и формировал свою иерархию, отличную от иерархии централизованного распределения. Она определялась не решениями Политбюро при разделе «государственного пирога», а успехом личной инициативы. Однако в иерархию, формируемую рынком, государство активно вмешивалось, проводя аресты частников, ограничивая размеры подсобного хозяйства, увеличивая налоги: одной рукой создавая рынок, другой рукой Политбюро разрушало его.

В итоге уровень и качество снабжения первой половины 1930‐х годов определялись обоюдными усилиями государственного централизованного распределения и рынка. На этой взаимозависимости и взаимодополняемости и был основан их союз.

К середине 1930‐х годов многое указывало на то, что Политбюро хотело как можно скорее освободить экономику страны от обузы карточной системы и воспользоваться плодами открытой торговли[338].

Одной из черт наступавшего времени стало рождение нового образа советского гражданина. То, что советская пропаганда ранее объявляла буржуазной роскошью, становилось желательным и даже обязательным: украшения, косметика, дамские вечерние туалеты, перманентная завивка, маникюр, лакированные туфли. Всего лишь несколько лет назад комсомолка с накрашенными губами вызвала бы гнев и ужас и была бы исключена из комсомола за моральное разложение, но времена изменились. Сталин и партия провозгласили время радоваться жизни. В этой новой партийной линии облик процветающего гражданина становился символом процветающей страны. Прививался вкус к хорошим вещам и веселому досугу. Мосторг продавал вечерние платья и смокинги. Можно было вызвать такси по телефону. Появилось больше личных автомашин. Вырос спрос на услуги косметологов. В городах открывались парфюмерные и цветочные магазины, появились первые советские дома моделей[339]. Страна начала танцевать фокстрот и танго, которые ранее считались признаками загнивания и развращенности капиталистического общества. Танцы стали обязательны для всех, от школьников до командиров Красной армии. Люди отдыхали в кафе, клубах, на танцевальных площадках. Жизнь преображалась.

О том, насколько резким был поворот партийной линии во взглядах на образ жизни, манеру поведения, стиль одежды, может рассказать такой факт. В одном из мемуаров я нашла описание санатория ЦК ВКП(б) тех лет. Особым шиком в одежде считались кремовые шелковые пижамы, которые выдавали обитателям санатория. Партийцы появлялись в них не только во время прогулок и на обеде, но были случаи, когда и на митингах перед трудящимися близлежащего города ораторы выступали в шелковых пижамах. Невозможно представить, чтобы партиец в послереволюционные годы или даже в период нэпа вышел «к массам» в шелковой пижаме и лакированных туфлях. Во второй половине 1930‐х это стало возможно