— Хорошо, хорошо, все в порядке, только успокойся, остынь, детка, — со стоном вымолвил Уоллс, тяжело дыша. Он понимал, что ему ни в коем случае нельзя смотреть вниз, они ведь чудом держались на лестнице, один ботинок Уоллса стоял на скобе, другим он болтал в воздухе, чтобы сохранить равновесие, а вся тяжесть тела Фуонг приходилась на его бедра.
Проклятье, ничего из этого не выйдет!
Но Фуонг напряглась, потянулась вверх. Боже, ну и отчаянная. Уоллс изо всех сил уперся рукой ей в спину, чувствуя, как спина скользит вверх под его рукой, по мере того как Фуонг тянулась к сетке, закрывающей трубу.
Уоллс не мог видеть точно, что происходит, в дюйме от его глаз была только спина Фуонг. Онемела рука, которой он поддерживал ее, заныла и другая, которой он вцепился в верхнюю скобу. Лицо было мокрым от пота, Уоллс подумал, что сейчас у него лопнут мускулы, сердце бешено колотилось, он не мог как следует вздохнуть, от напряжения начали трястись все конечности Послышался щелчок, потом скрежет, Уоллс понял, что она раскрыла нож, подсунула его под раму сетки и пытается открыть вход в эту чертову штуку.
— Ох…
Внезапно Фуонг подпрыгнула, а Уоллса шатнуло от неожиданности, нога его соскользнула со скобы, и он, сразу забыв о Фуонг, почувствовал, что летит вниз; он понял, что это смерть… и все же в последнюю долю секунды той рукой, которой поддерживал Фуонг, он успел ухватиться за скобу. В мгновенной панике Уоллс нащупал скобу и ногами. И только после этого он все-таки увидел: женщина не упала вниз, а по-обезьяньи повисла на раме с сеткой, которая тихонько раскачивалась на слабеньких петлях взад и вперед.
— Боже, осторожнее! — закричал Уоллс.
Маленькая рама под непомерным грузом повернулась почти на 180 градусов к самой стенке. Фуонг, вытянув ногу, носком тапочки начала нащупывать отверстие в стене. Это ей удалось и, зацепившись носком за трубу, она подтянула себя ближе к отверстию, потом еще ближе и еще. Наконец, изловчилась и сунула одну руку в трубу, ухватившись там за что-то, а затем другой рукой каким-то немыслимым образом втянула в трубу все тело.
Боже, подумал Уоллс, ей удалось.
Фуонг отдыхала. Уоллсу показалось, что уже через секунду она высунулась из трубы и принялась настойчиво тыкать пальцем в направлении талии.
Черт побери, леди, что ты хочешь?
Но, конечно, он понял, что она имела в виду, — веревку, скрученную восьмеркой и пристегнутую к ремню. Уоллс отстегнул карабин, которым была приторочена веревка, распутал ее и швырнул конец Фуонг. Она очень ловко поймала его — черт побери, она все делала очень ловко — и через несколько секунд конец веревки был уже закреплен за чем-то внутри трубы.
Свой конец веревки Уоллс привязал к скобе, сделав при этом чуть ли не сотню узлов. Фуонг знаком приказала ему подниматься.
Ох, черт, подумал он, надеюсь, это дерьмо выдержит меня.
Подниматься надо было всего футов шесть, но это расстояние казалось ему просто огромным. Забраться по веревке Уоллс мог, только уподобившись обезьяне. Он зажал веревку ботинками, закрыл глаза и подтянулся на руках. Боже, как растягивается веревка — под его весом, под весом обреза на плече, всяких подсумков на ремне, под весом патронов к обрезу, которыми набиты карманы.
Продвигаясь вверх, Уоллс лихорадочно молился, Господь наверняка должен был услышать его молитвы. И тут он почувствовал, как руки Фуонг подхватили его и потащили вверх. Его охватила паника, что было хуже всего в данный момент, и все же каким-то образом он сумел забраться в трубу.
Внутри трубы он сел, тяжело дыша, и тут же почувствовал боль во всем теле. Ладони кровоточили — так крепко сжимал он ими веревку, саднило плечо — оказывается, он оцарапал его о край трубы. Да не только плечо. Бедро и рука тоже давали о себе знать. Но сейчас не хотелось даже думать об этом, только бы вдохнуть побольше воздуха. С удовольствием выкурил бы сейчас сигарету.
Фуонг что-то говорила. Отдышавшись, Уоллс сказал ей:
— Эй, не тарахти, милая. Извини, но я не понимаю, что ты стрекочешь.
Но жесты он понимал, а Фуонг призывала его куда-то посмотреть.
Теперь и ему пришло в голову посмотреть, куда же они все-таки попали. Да, а ведь попали они в никуда, примерно через шесть футов труба заканчивалась шлакобетонной стеной.
