Все верно, подумал Питер, вежливым кивком подтверждая слова полковника, за исключением того, что я понятия не имею, какой новый код. Мне известна лишь ужасная правда: Агрессору-1 удалось сделать это. Добро пожаловать на Армагеддон.
Затрещали звонки, и люди вокруг засуетились. Питер поднял взгляд, отвлекаясь от собственных мыслей. Он услышал, как кто-то кричит, все в возбуждении шумели, от царившей на совещании дисциплины не осталось и следа.
— Что происходит? — спросил Питер у стоявшего рядом офицера.
— А вы не слышали? Они получили данные на этих ребят. Предполагают, они русские.
И тут Питер услышал, как Скейзи говорит о каком-то особом подразделении, специализирующемся на захвате ракетных шахт, и как остальные кричат: «Нет, нет, зачем им стирать с лица земли собственную страну, какой в этом, черт возьми, смысл?»
И вдруг наступила тишина.
Питер увидел, что все смотрят на него.
— Доктор Тиокол, не могли бы вы пояснить, в чем тут дело?
Скейзи протянул Питеру желтый лист телетайпной ленты с надписью вверху: «Срочно — молния». Питер быстро пробежал глазами содержание телеграммы.
«Штаб-квартира ФБР считает, что силами противника в Саут Маунтин руководит Аркадий Пашин, генерал-полковник ГРУ, первый заместитель начальника ГРУ, начальник 5-го Управления оперативной разведки. По данным ЦРУ, объект Пашин в течение последних десяти лет отвечает в ГРУ главным образом за сбор данных о стратегических военных объектах США. Закончил разведывательный факультет академии Генерального Штаба; курсы по подготовке разведчиков-нелегалов; Военно-дипломатическую академию; Военный институт иностранных языков, блестяще владеет английским; специальный факультет связи; Киевское высшее общевойсковое командное училище; специальный факультет Харьковского авиационно-инженерного училища; академию Генерального Штаба. Десять лет провел в Соединенных Штатах при миссии СССР в ООН. По нашим данным, он единственный из советских военных высшего ранга, кто формально отказался от отчества. В ноябре 1982 года Аркадий Семенович Пашин официально уведомил свое командование, что с этого момента будет именоваться просто Аркадий Пашин. Мы не располагаем информацией о причинах столь беспрецедентного решения. Ни один из наших источников не может объяснить смысл данного поступка. И последнее: объект Пашин два раза упоминался, как возможный покровитель известного общества „Память“, состоящего из крайне правых элементов и порожденного явным стремлением Горбачева сблизиться с Западом и его политикой гласности. Деятельностью „Памяти“ обеспокоены наши ведущие аналитики, но информации об этом обществе крайне мало. Продолжение следует».
Питер опустил донесение.
— Может быть, это что-то вроде шантажа? — предположил Пуллер. — Может быть, сейчас советские военные или полоумные из этого общества «Память» захватывают власть в стране, и им нужно какое-то время подержать руку на ядерной кнопке, не важно где?
— Нет, — возразил Питер. Он моментально понял, в чем дело. Ведь Питер был знаком с этой идеей, знал ее соблазн, ее манящую притягательность. Понимал, как способна она заставить человека нажать на ядерную кнопку с мыслями о высокой моральности этого поступка.
— Нет, здесь не шантаж. Это просто логика, скорее даже, стратегическая логика и желание следовать ей до конца.
На лице Питера появилась кривая усмешка. Он понимал Пашина, понимал, как работает его мозг, потому что работал он точно так же, как и его собственный.
— Знаете, — продолжил Питер, — все очень просто. Этот Пашин… он сделал то, что не сделал до него никто. Он придумал, как выиграть третью мировую войну.
Питер глубоко вздохнул.
— Пашин считает ракеты МХ оружием первого удара, и когда наша ракетная система будет полностью готова, мы получим преимущество, мы нажмем ядерную кнопку и уничтожим их. Более того, по нашей собственной логике мы так и должны будем поступить. К этому нас и подталкивают ракеты. Так как ракеты МХ превосходят их ракеты в плане точности и способности разрушать прочные ракетные шахты и так как наша собственная командная система, система связи и контроля, довольно ненадежна и не может противостоять советскому первому удару, то мы просто должны применить их первыми. Вопрос заключается в том, потерять ли их или применить, и он считает, что мы их обязательно применим. Таково его твердое убеждение, и я не могу, да и никто не может утверждать, что подобная возможность исключена. Мы не хотим делать этого, но боимся и будем бояться упустить момент и не применить наши ракеты.
