Македонию оттеснили назад, а через некоторое время конвой привёл несчастного персидского офицера к той странной железной треноге, которая стояла рядом с троном. Два здоровяка зловещего вида заломили бедняге руки — и на глазах охваченных ужасом римлян молодой человек был повешен.
На следующий день, провожаемые презрительными криками антиохийцев и насмешками персов, шесть тысяч римских солдат без оружия и доспехов вышли через открытые Северные ворота. Подкрепление, присланное Юстинианом, позорно бежало в Киликию, на север. Затем персидские глашатаи вновь подъехали к стенам и ещё раз повторили условия, которые Хосро поставил Пруденцию. Горожане встретили их слова возмущённым ропотом, и тогда персы двинулись в атаку.
Первыми под грохот барабанов шло подразделение «тех, кто жертвует собой» — штурмовой отряд, несущий с собой длинные и прочные лестницы. Снова и снова падали лестницы на землю, защитники города безжалостно сбрасывали со стен персов... Но длина стены была слишком велика, людей для её защиты просто не хватало, и постепенно передовые отряды персов просачивались в город, хотя горожане и оказывали им отчаянное сопротивление.
Между тем другое подразделение делало подкопы и туннели под стенами, закладывая туда пороховые снаряды и мины. Жители Антиохии, слыша глухой рокот у себя под ногами, бросались в атаку, чтобы остановить персов, — и гибли в тёмных переходах и пещерах под землёй. Они не могли обнаружить всех подкопов, и вскоре персам удалось поджечь и подорвать прочные деревянные балки, поддерживавшие стену. Раздался ужасающий грохот, воздух потемнел от дыма и пыли — и часть крепостной стены осела вниз.
В зияющую брешь ринулись катафракты, безжалостно топча почти безоружных людей. За катафрактами шла тяжёлая кавалерия — согдианцы. Эти гиганты, пришедшие с отрогов Гиндукуша, были вооружены тяжёлыми топорами. Каждый удар сносил голову, с лёгкостью отрубал руку или ногу...
Затем в пролом хлынула пехота — и началось массовое избиение жителей несчастной Антиохии. Защитники города разом превратились в обезумевшую от ужаса и отчаяния толпу людей, всеми владела лишь одна мысль: бежать! Однако женщинам и детям, зажатым этой толпой, спасения было ждать неоткуда. До конца дня и всю ночь продолжалось это кровавое пиршество захватчиков, персы преследовали и убивали всех — мужчин, женщин, детей и стариков, всех, кого могли найти...
Несколько дней спустя Хосро невозмутимо осматривал со склона горы Касиус то, что осталось от Антиохии. Рядом с ним поник раздавленный ужасом Пруденций — шах милостиво «пригласил» его на эту страшную прогулку.
С моря дул сильный ветер, и пожары бушевали по всему городу. Далёкий треск огня и грохот лопающейся от жара каменной кладки смешивались со слабеющими воплями отчаяния — бойня всё продолжалась.
— Останови их, великий шах! — в отчаянии простонал Пруденций.
Всё его спокойствие и вальяжность как ветром сдуло. Теперь им владел лишь ужас.
— Во имя милосердия... умоляю тебя — положи этому конец!
Хосро равнодушно пожал плечами.
— Даже я, великий шахиншах Ирана, не всемогущ. Кровь кипит в жилах моих солдат, и ярости их нужен выход. Если я прикажу им остановиться — разве они подчинятся мне? Как можно приказать тигру не терзать свою добычу? — Хосро покачал головой и с лёгкой иронией взглянул на Пруденция. — Видишь ли, друг мой, в отличие от Юстиниана, на стороне которого бог, я всего лишь человек, который действует в пределах своих человеческих возможностей. Видишь этот пожар? Ты, вероятно, думаешь, что это я виновен в нём? Зря. Задумайся — ведь этого пожара легко было избежать, если бы... ну, я уверен, что повторять это нет нужды.
— Видеть Антиохию уничтоженной... невыносимо! — прошептал Пруденций, задыхаясь от рыданий. Хосро похлопал его по плечу.
— Мужайся, друг мой! Антиохия возродится. Для тех, кто пережил это несчастье, я буду строить новый город на берегу Тигра, где все они смогут жить в мире и покое... в качестве почётных гостей Персии. Греки уже давно оценили гостеприимство моего царства и стали истинным украшением нашего общества... как и те профессора, которых Юстиниан изгнал, закрыв Афинскую академию.
