— К примеру, Аепа, сын Осеней, и другой Аепа, сын Григнев, - к месту вставил боярин Ольбег Ратиборович. - Они от войны уклонились, конницу свою Боняку и Шарукану не прислали, отсиделись в своих кочевьях...
И причину неожиданного миролюбия того и другого Аепы боярин объяснил. Орды их кочуют совсем близко от русских рубежей, зимние городки стоят там же, не желают эти ханы ссориться ни с Владимиром Переяславским, ни с черниговскими князьями, потому что знают: возмездие неизбежно, и никто не защитит их зимовья, когда остальные орды откочуют к морю. Опять придёт Мономах со своими лихими дружинниками и пешцами на санях, и будет лихо. С этими ханами можно договориться, и тем самым расколоть степь надвое, чтобы не только вражины у рубежей кочевали, но и свои поганые.
— Обманут, нехристи! - не соглашался Олег Святославич. - Веры ханам нет!
Боярин возразил, что лукавства избежать можно, поять ханских дочерей в жёны своим княжичам, родственные связи половцы ценят превыше всего, верными союзниками будут.
Верно сказал боярин, - подтвердил Мономах. - Всем сие ведомо.
А Ольбег добавил, что сами ханы к русским князьям имеют немалый интерес. В ордах усобицы бывают похлеще, чем на Руси: из-за власти, из-за пастбищ под кочевья, из-за табунов и стад. Иметь за спиной князя-союзника желательно каждому хану.
Слушал Олег Святославич хитроречивого боярина, хмурился.
А умаления чести не будет, князья, ибо невесты не простого рода - ханского, сиречь княжеского...
Убедительно втолковывал боярин, возразить было нечего.
Наконец Олег Святославич устало откинулся в кресле, разжал кулаки. То ли внял разумным доводам Ольбега Ратиборовича, то ли от длинной беседы утомился. Пересидели его переяславские мудрецы, переупрямили.
Проговорил негромко, но как бы ещё с сомнением:
Может, и к лучшему будет... Почему не попробовать?.. Отдам сына своего Святослава за ханскую дщерь...
Но тут же спохватился, не слишком ли легко дал себя уговорить, выкрикнул запальчиво:
Чтобы брат мой, Давид, согласен был!
Нынче же пошлём гонца в Чернигов, - заверил Мономах.
И чтобы не мы ханских дочерей просили, а сами ханы умоляли поять их за русских витязей!
Мономах разумность предложенного оценил, о чём тут же сказал честолюбивому Гориславичу. Похвалил даже:
Мудр ты, княже. Самому бы мне с соблюдением княжеского достоинства догадаться, но ты раньше подсказал.
Польщённый Олег Святославич благодарно взглянул на Мономаха, и не было в его взгляде ни прежней настороженности, ни скрытого недоверия. Поднял чашу с греческим вином и осушил несколькими крупными глотками.
Три дня простояла эта чаша перед Олегом Святославичем, не тронул её князь, а сейчас не только выпил, но и, повернув вверх донышком, со стуком поставил на середину стола, как припечатал. Без слов обозначил завершение переговоров.
Так и понял его Мономах, поставив рядышком свою опрокинутую чашу. Договорились всё-таки, договорились!
Добавил совсем по-будничному, без внутреннего напряжения:
- Об остальном боярин Ольбег Ратиборович похлопочет, не наше это княжеское дело - перед поганым заискивать...
Ольбег Ратиборович обещал уверенно, что трудностей не предвидится. Только намекни ханам - сами примчатся или послов пришлют! Зимних походов ханы боятся пуще степных пожаров, опасаются, что Мономах за злодейства Боняка и Шарукана на всю Степь огневался. Однако самому боярину к половцам ехать ни к чему, много чести. Лучше послать стороннего человека.
Кого собирался отправить к половцам Ольбег, князей не заинтересовало, даже не спросили - кого.
Обнялись князья по-братски и разошлись по своим палатам до вечернего прощального пира. Будто груз с плеч скинули, весёлые оба, довольные.
Ольбег Ратиборович, упомянув о стороннем человеке, держал в уме хазарского жиДовина Иосифа, род которого прижился в Переяславле давно, после того как князь-витязь Святослав развеял в прах некогда могучий Хазарский каганат[44]. Не раз уже исполнял Иосиф тайные поручения боярина Ольбега, пересекая с торговыми караванами половецкие степи, и видел в том большую выгоду для себя. Благорасположение князя многого стоит, а чем сохранять это благорасположение, как не верной службой? Лукавить опасно, семья в Переяславле оставалась в заложниках. Да и к чему лукавить? Под покровительством боярина Ольбега сам Иосиф становился как бы княжеским слугой. Попробуй тронь!
