Да, к слову, и об узлах! Ну кто, как не ворожея, правильно узел-то завяжет от беды, да зла, да болезни, да чужого оружия? Известно, в узлах - сила страшная. Да многим ли они помогают? А дело-то в том, что всяк вяжет наугад, как придётся, но немногие знают толк в том, как верно-то завязать.
Да что узлы! И без узлов у таких скрытных людей уймища разных примолвок, заговоров, насылок на ветер,- на соль, на одёжу, на след, на коня, и на жизнь, и на смерть. Нет, без них-то, баб лихих да кудесников, видно, вовсе тоже нельзя!
- Так арабуйка ты, что ли, спрашиваю?
- Какая я, княжич, арабуйка - девка простая! Марийка я!
- Марийка?
- Дак… Давеча ты меня не спросил.
- Давеча неколи было, дак, - засмеялся Юрий, но тут же смех оборвал, - так говоришь - видишь меня?
- Вижу!
- Раз ты не арабуйка, так кошка!
Она качнула головой, и в темноте Юрий и сам различил пятно её лица, которое, как ни странно, помнил с необычайной яркостью. Он не увидел, а ощутил, как тяжко И ласково колыхнулась волна её длинных волос› учуял их горький травяной запах, точно уже в длани почувствовал тяжесть её грудей, дерзкий вызов напрягшихся, упругих сосков: а ну-ка, поцелуй меня, княжич! Простую-то девку чудскую! : То ли и впрямь увидел, то ли почудилось, но во тьме углядел он жадный, ждущий, жаркий блеск её глаз:
«Ишь, раззадорилась!..»
И сам Юрий вдруг задохнулся от внезапного желания немедля вновь овладеть ей, да так, чтоб высечь искру-то, ведь не девка - пожар!
Он шагнул к постеле, за ноги рывком притянул к себе девушку так что её волосы расплескались, потянулись по подушке долгой рекой.
- Люб я тебе?
- У-м-м…
Непонятно, что было в том стоне: страсть или отвращение, но уж некогда было думать про то!
Свалилось на пол ненужное одеяльце. Жгутом сбилась камчатая простыня. В знобкой повалущке стало душно от юных вмиг раскалившихся тел. Наново, словно не было ввечеру тугого и скрытно яростного противления, столь же бешено и ломово он вошёл в жар её потайного устьица.
О, этот жар! Есть ли на свете что горячее его?
Тем более когда тебе восемнадцать лет!
- Ох! - выдохнула девушка, но не жалобно и испуганно, как вчера на вскрывание, а уж по-бабьи. И задышала то растяжно, то с прерывистым придыхом.
«Какая сырая колода, не девка - чистый огонь!» - изумлённо подумал Юрий и тут же забыл про это. Подвиги, сны, новый день - все ушло прочь…
Хотя время прошло изрядно, покуда Юрий натешился и высек-таки из чудской девки Марийки такую искру, от которой и самому было впору сгореть, в повалушке по-прежнему было темно - войлочные заглушки-наглухо прикрывали слюдяные оконца.
Обессилев на миг, в жаркой испарине, Юрий, будто урыльником, шёлковыми, длинными волосами девушки отирал с лица пот. И вновь с удивлением чувствовал, что запах её волос приводит его в искушение.
«Сколько уж можно-то?..»
- Так, кто ты?
- Говорю же, Марийка…
- Не про то я! Пошто я так-то сомлел от тебя?
- Не знаю.
- Врёшь! Чаровница ты! Так ли?..
- Не знаю.
- Ну а люб ли я тебе?
- Люб?.. - Она промолчала, и Юрий догадался во тьме, как усмешка тронула её губы.
- Что смеёшься? - зло спросил он.
- Чёрен ты, княжич!
- Что?!
И вдруг она заговорила, неровно, прерывисто, теряя и находя слова, будто и в самом деле увидела нечто, что недоступно простому зрению:
- Вижу… вижу… всю жизнь бечь тебе за великим… догнать… и не догнать… будет дикое время… кровь будет, много крови… А тебе по той крови всю жизнь тропу торить… тропу торить, а следа не оставить… Другому путь выстелить! Всю жизнь спешить будешь, и всю жизнь опаздывать… А к тому, к чему никто не опаздывает, в срок придёшь…
Странен был её голос, тихий, как шелест, странны были её слова; которые она не произносила, а едва бормотала - не разобрать.
Юрий, приподнявшись на локте, напряжённо вслушивался в шелест слов, в тихий, обморочный голос. Но так же внезапно, как заговорила, так она и умолкла внезапно. Будто молния озарила!
- Ну, говори! Говори же!
Девушка лежала безмолвно, закусив и без того истерзанные злыми, неумелыми поцелуями губы.
- Говори, что видишь! - закричал Юрий. От этого крика - будто спала и очнулась:
- Что вижу? Что? Темь-то какая, княжич! - совсем по-иному, испуганно залепетала она.
