Юрий Данилович: След - страница 30
. Юрий не выдержал отцовского взгляда, уткнул глаза в пол.
- Попомни, Юрий, мои слова, - уже тихо, но жёстко сказал отец, - коли таким будешь, так ты не Данилович!
- Да что ж так гневаться? Что уж я сотворил такого? Зайцев не в пору…
- Да тьфу на твоих зайцев, - в сердцах плюнул батюшка. - Али и впрямь не ведаешь, что творишь?
- Да что же такого-то, батюшка? - в отчаянии воскликнул Юрий.
- Да землю, землю ты зоришь! Али чужая она тебе? Чужая, а? Отвечай!
Юрий дёрнул плечом:
- Какая ж она чужая? Чай, наша!
- Наша, - презрительно скривился Даниил Александрович. - Не твоя, знать, коли зоришь ты её! Наша, - повторил он вновь с отвращением. - Ты её собери сначала, землю-то, подгреби под себя, как девку желанную, почуй своей, тогда не зорить, а жалеть её будешь пуще себя!
- Понял, батюшка. Прости…
Но Даниил Александрович досадливо махнул рукой:
- Поди с глаз! Огорчил ты меня…
Юрий сокрушённо вздохнул, покорно поклонился и вышел.
- И не являйся, покуда не кликну, - донёсся вдогон отцов голос.
Из горней гридницы[37] Юрий выскочил, как из угарной курной избы. Не вина жгла Юрия, а стыд. Пожалуй что впервой батюшка так кричал на него, точно по щекам отхлестал.
И за что?
Гнев душил Юрия. Попались бы под руку ему те жалобщики!
«Коли в Москве - сыщу, коли съехали - достану!..» - метались в голове злые мысли.
Да тут ещё к лишней досаде в ближнем пролёте на галерейке встретил брата Ивана. По увилистым глазам, по всей морде красной, прыщавой и будто простофилистой понял Юрий; «Подслушивал братка…»
Не любил Юрий Ивана. Сам не понимал почему? Вроде и тих, и ласков, слово старшему никогда впоперек, но в ласке его и всегдашней покорности было что-то такое, что претило Юрию; да что претило - грозило какой-то опасностью - скрытой, но верной.
Иван был всего-то двумя годами младше Юрия, однако в сравнении с ним (не видом, конечно, а душевным нутром) казался не то чтобы умудрённым опытом старцем, но зрелым, рассудительным мужичком. Про таких говорят: раз на молоке обжёгшись, на воду дует. Только где и когда обжечься-то он успел?
А уж умён и хитромудр был Ивашка сызмала и не в пример Юрию. Не то что в резные тавлеи[38] обыгрывал, если, конечно, нарочно не поддавался из-за какой своей выгоды, а вот по всему умён был, и все. Про него с детства говорили, когда хотели Юрия осадить: «Вон Иван-то тих да умён, а ты, Юрко, буен да без башки…» Может, ещё с той поры и запухла у Юрия завистливая обида на брата - ишь, умник какой!
Юрий хотел пройти мимо, но Иван участливо тронул его за рукав:
- Али батюшка чем недоволен?
- Как тут довольным-то быть, когда ты в церкви надысь просвиру украл?
- Опять? - вспыхивает мгновенной обидой Иван, но тут же, пересилив себя, добродушно смеётся. - Когда надоест-то пустое молоть? Да и не было того - не крал я просвиру-то!
- Крал, братка, ужо не отвертишься, - нарочно язвит Юрий Ивана.
Но Ивана не так-то легко уязвить, он лишь пожимает плечами:
- А коли и скрал, так давно уж покаялся.
Юрий хочет уйти, но Иван останавливает его тихим словом.
- Погоди, братка!
Юрий и сам не знает, почему он останавливается, поворачивается к Ивану лицом:
- Чего тебе? Неколи мне!
Иван косит глазами по сторонам, точно опасаясь чего-то Есть у него такая привычка глаза уводить, так что не уцедишься. А то и по-иному бывает: вроде в глаза твои смотрит, а вроде и мимо - то ли настороны, то ли на нос свой собственный - хоть и не кос Иван. Просто глаза у него такие бегучие.
- Да говори уж!
Иван ещё помялся, пухлыми пальцами теребя пушок над верхней губой, словно взвешивая, стоит ли открываться Юрию.
- Я вот что думаю, Юрич: ты когда у поддубенцев-то зайцев набил?
«Все ведает, аки премудрый змий!» - усмехнулся про себя Юрий.
- Ну, по осени. В сентябре ещё.
- А чтой-то они клеветой тебя обнесли не тогда, когда дело было, а только ныне, когда уж морозы трещат.
- А я почём знаю? Непутно было, вот и не шли, - хмуро ответил Юрий.
- Э-э-э, нет, братка, - улыбнулся Иван. - Кабы их впрямь обида зажгла, они б сей же миг прискакали.
- Так что? - Когда знает, что нужен, так клещами из Ивана приходится слова вытаскивать.
