«Премьер-министром назначили Имре Надя, — писал будущий президент Венгрии Арпад Генц. — И случилось чудо — Имре Надь впервые за пять лет назвал вещи своими именами. Миллионы людей в прямом смысле слова рыдали у репродукторов».
Но его противники во главе с Ракоши оказались сильнее. Прежде всего потому, что в Москве произошли важные перемены. В феврале 1955 года Хрущев убрал Маленкова с поста председателя Совета министров, показав, что партийный аппарат важнее правительства. Так же поступил в Венгрии Матьяш Ракоши.
Весной 1955 года Надя как «правого уклониста» сняли со всех постов, вывели из политбюро и из ЦК. Надь не сдавался, продолжал отстаивать свои взгляды, встречался с единомышленниками. Тогда его обвинили во фракционности и в декабре 1955 года исключили из партии. Но его усилиями и Венгрии уже исчезла атмосфера страха. Сказалось и влияние XX съезда в Москве. Венгры требовали такого же расчета с прошлым, который начал Хрущев, произнеся свои знаменитый антисталинский доклад. Сотрудники советского посольства сообщали в Москву, что на собраниях «выступающие подчеркивают, что ЦК Венгерской партии труда не ставит так смело и открыто вопрос о культе личности в применении к венгерским условиям, как это было в Советском Союзе, хотя подобные ошибки были и в Венгрии. Значительную часть ошибок этого рода выступающие связывали с именем товарища Ракоши».
Люди стали безбоязненно обсуждать положение в стране, стремясь к очищению от трагического прошлого. В рамках Союза трудящейся молодежи (венгерского комсомола) образовался дискуссионный студенческий клуб, который первоначально мыслился как орган политического просвещения молодежи (см.: Стыкалин А.С. Дьердь Лукач — мыслитель и политик).
Клуб стали именовать «Кружком Петефи» — в честь Шандора Петефи, поэта и революционного демократа, активного участника революции 1848 года. Дискуссии в клубе на самые острые и волнующие темы превращались в событие общенационального масштаба, там собиралась тысячная аудитория. Приходили люди, которые мечтали о возвращении к подлинному марксизму без сталинских наслоений.
Вечером 27 июня 1956 года на очередной дискуссии «Кружка Петефи», проходившей в Доме офицеров, собралось больше шести тысяч человек. Участники собрания потребовали восстановить в партии и вернуть в политбюро Имре Надя. Зал взорвался аплодисментами и встал. Советское посольство забеспокоилось. Юрию Андропову и его подчиненным не понравилось, когда главная партийная газета Венгрии назвала «Кружок Петефи» «светочем подлинного марксизма».
В самый разгар венгерских событий в Москве возникла идея сменить посла в Будапеште, отправить туда более крупную фигуру. Выбор пал на опытного партийного работника, секретаря ЦК компартии Белоруссии Петра Андреевича Абрасимова. Его внезапно вызвали в Москву. В девять часов утра он был в приемной Хрущева.
— Навстречу мне вышел улыбающийся Никита Сергеевич Хрущев, — вспоминал на склоне лет Абрасимов. —
Пригласив садиться, он с ходу объявил мне, что накануне политбюро приняло решение направить меня послом Coветского Союза в Венгрию вместо находившегося там Андропова. Это решение было для меня настолько неожиданным, что я стал тут же отказываться...»
Хрущев, не слушая возражений, соединился с министром иностранных дел Молотовым:
Здравствуй, Вячеслав. Так вот, как условились, Абрасимов у меня. Наше решение я ему объявил. Когда ему к тебе? Сейчас, хорошо, направляю.
Сказал Петру Андреевичу:
Поедете в МИД к Молотову. При входе вас встретят и проведут к министру...
Абрасимов и в кабинете министра стал отказываться от посольской работы.
Молотов встал и на повышенных тонах произнес: Единственное, что оправдывает вас, — это неожиданность нашего решения. А вообще вы, оказывается, еще зеленый коммунист, если позволяете себе говорить подобное в ЦК и здесь у меня. Подумайте хорошенько, что за пост вам доверяет партия. А завтра с утра вновь явитесь ко мне, здесь будут товарищи, которые вас конкретно проинформируют, а сейчас можете идти...
За ночь Абрасимов свыкся с новым назначением. Утром собрался идти в Министерство иностранных дел. Но ему в гостиницу позвонил первый помощник Хрущева Григорий Трофимович Шуйский:
