Я переключаюсь на другую песню:
У птички четыре ноги.
Позади у нее длинный хвост!
Пристраиваю перо в волосах над левым ухом и рассказываю Ассу об индейцах.
Садимся усталые. Пока Асса ловит оленя, я развожу костер. Асса проверяет, не загорится ли от костра лесная подстилка, и свежует тушу. Играет в индейцев. Иначе съел бы со шкуркой. А я открываю консервные банки.
Местная пища вкусна, совсем не ядовита для меня, но очень плохо усваивается организмом. Так и питаемся — Асса жареным мясом, я — разогретыми консервами. Для обоих это необычно, что очень радует дракона. Последние сто витков он питался сырым мясом и фруктами.
— Асса, почему вы не ведете космическую экспансию? — интересуюсь я, обжигаясь и роняя в песок лучший кусок.
— Мы вели космическую экспансию. И сейчас молодежь ведет. Я тоже вел. Наверно, на вашей планете еще динозавров не было. Честно говоря, я не знаю, где появилась наша цивилизация. Но я родился здесь.
— А в космосе ты давно последний раз был?
— В молодости. Сначала это было интересно, а потом наскучило.
Он погружается в воспоминания. Память у Ассакооса по земным меркам уникальная. Фотографическая. Если у нас два типа памяти — кратковременная и долговременная, то у местных четыре. Кроме наших, есть еще очень долговременная и очень-очень долговременная.
— Когда мы летали, оставили две колонии, — выходит из задумчивости Асса. — И там тоже была такая форма управления, когда один командует, остальные выполняют команды.
— Что стало с теми колониями?
— Не знаю… Одна освоила всю планету. Витков через тысячу они прилетали за образцами животных и растений. Тогда они уже научились летать быстро, как вы.
Представляешь, на их планете любой мог завести потомство. Многие наши полетели туда, и вскоре там все пришло в норму.
Я уже знаю, что рождаемость на планете строго лимитирована. Где-то раз в тридцать тысяч лет, извините, витков, счастливчикам разрешается завести детей. Ровно столько, сколько вакансий освободилось из-за случайных смертей или эмиграции в другие миры. Повзрослев, молодое поколение обычно начинает перестраивать планету. Но не это меня царапнуло во фразе Асса.
— Ты хочешь сказать, что вы летели медленнее скорости света?
— Да. Поэтому многим наскучило. В космосе однообразно. Мы осмотрели три сотни систем — и везде одно и то же.
— А анабиоз вы не изобрели?
Некоторое время согласовываем понятия. Идею провести какое-то время в бессознательном состоянии Асса находит очень интересной.
— Например, можно вдвое увеличить население планеты, — размышляет он вслух. — Допустим, тысячу витков одна половина населения спит, вторая бодрствует. Потом меняются.
— Семь подземных королей, — бормочу я.
— Что?
— Книжка была такая…
Асса тянет лапу за моим компьютером, находит текст и поглощает его за пару минут. Четверть часа сидим в молчании. Асса переваривает сказку.
— Сколько новых концепций, — удивленно произносит он. Я вспоминаю, что не успел очистить текст от крови, предательства, вероломства и прочих темных сторон человеческого существования.
— Не бери в голову, — без особой надежды советую я. — Это детская сказка. Там показано, как не надо себя вести.
— Это я понял, — отмахивается дракон. — Ты говорил, у ваших животных четыре ноги, так?
— Так.
— А здесь описаны шестилапые. И летающие. Они жили в подземелье при искусственном освещении.
— Ну и что?
— Сказать, как выглядел наш звездолет? Мы выбрали большой прочный астероид и вырезали в нем много-много пустот. В них и жили. Мы умеем летать, а наши животные имеют шесть лап. Все как в сказке. И твоя идея анабиоза для космического полета…
— Но ты говорил, вы летали давно.
— Мы — да. Но к вам могли прилететь наши колонисты с другой планеты. Потом события забылись, исказились в пересказах — и вот документ!
Некоторое время царит полное непонимание. Я нечаянно сказал, что книга написана задолго до моего рождения. Дракон это не так понял.
— Асса! Книге всего две сотни витков!
Дракон сникает. Для него это все равно, что пять минут для меня. Забыть детали невозможно.
— Может, автор встретил один из наших пропавших звездолетов? — все еще на что-то надеется он.
