— У меня была подруга в детстве, — продолжала Надя. — Так она всегда спрашивала: «Ну, а это — солнце, звезды, в чем они?» Она не понимала таких слов, как «пустота», «безвоздушное пространство», «бесконечность»… Она спрашивала: «Ну, а там, где все кончается, все звездные миры, что там?» Понимаете? Она хотела найти конец бесконечности, к нечеловеческому она подходила с человеческой меркой…
Лучников слушал ее с тем особым, преувеличенным вниманием, с каким мужчина слушает рассуждения женщины, отдавая должное тому, что и ей «хочется порассуждать».
— Ваша милая подруга, — сказал он, мягко улыбаясь, — была подобна гусенице, которая за всю жизнь проползла только один сад и спрашивала у бабочки: «А там, за забором, что?» Бабочка отвечала: «Там еще сад». — «А потом?» — «А потом еще…» И тот, третий сад гусеница уже не могла воспринять своим бедным воображением… Но поверьте мне, что есть люди в наш век, настоящие ученые, которые сейчас уже могут увидеть внутренним зрением то, чего мы с вами не можем… Кстати, с чего мы начали этот космический разговор?
Они помолчали, вспоминая.
— С моряков, — подсказала Надя.
— Да, с воображения моряков. Так поверьте мне, что у моряков тоже иное представление о водном пространстве, чем у людей сухопутных. Или речников.
— Вы не любите речников.
— Ну что вы! Я просто отдаю предпочтение морякам.
С мостика по трапу спустился Андрей.
— Беседуете? — сказал он, подходя. — Простор-то какой! Море, да и только!
— Кто наверху? — вместо ответа спросил Лучников.
— Второй помощник.
— Хорошо идем.
— Так бы всю дорогу.
Они стояли рядом, и Надя невольно взглядом сравнивала их. Андрей был моложе Лучникова лет на десять, и сейчас, когда на залитой солнцем палубе они стояли рядом, это резко бросалось в глаза. Андрей был и красивее Лучникова и молодцеватей. И вообще Андрей был лучше. Он был ее мужем.
— Впервые на Ладоге? — спросил Лучников у Андрея.
— Впервые.
— Я здесь воевал. Недолго. Потом на севере, на Баренцевом….
— Жуткое дело здесь было? — полуспросил Андрей.
— Да, веселое дело! До сих пор мины вылавливают…
Надя слушала разговор мужчин. Платок упал ей на плечи, и ветер играл ее светлыми тонкими волосами. Она не отрываясь смотрела на воду, и глаза ее пристально вглядывались в ласково журчащую, бегущую от теплохода волну, где до сих пор, подстерегая корабли, прячется смерть.
Ее мрачные мысли прервал голос Лучникова:
— Я приглашаю вас обоих в честь праздника пообедать вместе со мной. Я просил Марию Петровну, буфетчицу, накрыть в салоне, — Он дотронулся до козырька и взглянул на Надю — В двенадцать ноль-ноль жду…
Он поднялся по трапу в рубку, а Надя и Андрей еще походили по палубе, любуясь озером.
— И долго нам идти Ладожским? — спросила Надя.
— Под вечер войдем в Свирь. Говорят, красивая река. — И вдруг спросил: — О чем ты говорила с ним?
Надя вспомнила космический разговор, как назвал его Лучников, и улыбнулась. Рассказывать о нем было долго.
— Я сказала, что он не любит речников.
Андрей нахмурился. Когда он хмурился, светлые густые брови его смешно топорщились.
— Это ты зря. Теперь он подумает, что я тебе жаловался. А мне наплевать — любит, не любит. Я не красна девица…
Надя взглянула в озабоченное лицо Андрея и впервые после своего приезда испытала чувство раздражения.
— При чем тут ты? Я говорила то, что думаю.
— В общем, прошу тебя впредь не говорить с ним на эти темы. — Глаза Андрея упрямо посверкивали из-под светлых коротких ресниц. — Поняла?
— Ладно. — Надя примиренно улыбнулась. — Дашь мне темник, и я буду в него время от времени заглядывать.
Ей не хотелось ссориться. Хотелось шалить, нахлобучить на глаза Андрею его форменную фуражку. Даже мины, темные, таинственные тени войны, еще живущие в глубине этого чистого озера, не пугали ее больше.
В двенадцать ноль-ноль, прихватив с собой бутылку «твиши», которую Андрей купил в Ленинграде, они постучали в дверь салона. Здесь было по-вечернему, горели лампы: стекла со стороны палубы были обиты досками на случай шторма. Один из столов был накрыт на пять человек. Лучников и морской помощник (Надя вспомнила запись о нем в «Судовой роли»: капитан малого плавания Жук) были уже здесь. Знакомясь с Надей, Жук покраснел так сильно, как умеют краснеть только совсем молоденькие девушки. Это было заметно даже при неярком электрическом свете.
