Юная леди Гот и грозовые псы - страница 4

Доктор Брюквидж протянул Аде письмо с зеленой маркой и немедленно повернулся к столу, заваленному еще больше, чем раньше.

Ада открыла письмо…

Ада взбиралась по парадной лестнице, вдоль которой были развешаны портреты ее предков, предыдущих лордов Готов. Письмо Эмили ее немного расстроило. Ей бы тоже очень хотелось ходить в школу вместе со своей лучшей подругой, – но в этом случае Люси Борджии пришлось бы покинуть Грянул-Гром-Холл. А вот этого Аде совершенно не хотелось.

Добравшись до площадки верхнего этажа, Ада заозиралась по сторонам, проверяя, не пожаловало ли уже какое-нибудь из ранних привидений. Такое старое и большое поместье, как Грянул-Гром-Холл, не могло, разумеется, обойтись без собственных призраков – и все они очень тщательно следили за тем, чтобы появляться не одновременно. Бежевый Викарий любил съезжать по перилам парадной лестницы во время вечернего чая, в то время как Леди под дырявой вуалью с нежными стонами пересекала венецианскую террасу лунными ночами в десять минут двенадцатого. Ада вычитала о ней в одной из старинных книг библиотеки[3].

Приближалось шесть часов – а значит, была пора двум призрачным Аннам играть в королевский тюдоровский крокет. Обычно они делали это прямо здесь, на лестничной площадке верхнего этажа. Но на сей раз от обеих Анн не было ни следа. Ада прошла по длинной галерее и через коридор добралась до своей комнаты.

Адина спальня была огромной; с одного края в ней возвышалась величественная кровать под балдахином о восьми ножках, с другого – прорублен нарядный камин. К несчастью, сейчас комната пребывала в полном беспорядке. Туфли, платья, шляпки и шляпные коробки валялись там и сям на турецком ковре, вперемешку с нарядными веерами и разнообразными зонтиками: закрытыми, открытыми, от дождя и от солнца. Ада начала прибираться. Она сложила платья, спрятала шляпки в коробки, разобрала туфли по парам и выстроила их вместе с зонтиками вдоль стенки. Затем понесла стопки одежды в соседнюю гардеробную комнату… и обнаружила там свою новую камеристку лежащей с книгой на пестром далматинском диване.

Предыдущую Адину камеристку звали Мэрилебон. Это была небольшая очковая медведица, родом из Боливии. Она уехала из Грянул-Гром-Холла, чтобы выйти замуж, и теперь жила в полном довольстве в чудесном домике в Андах со своим мужем, генералом Симоном Болилапом, и их новорожденным медвежонком Люси. Мэрилебон была отличной камеристкой. Она каждое утро выкладывала для Ады новую одежду на пятнистый диван и содержала спальню и гардеробную в идеальном порядке. Про камеристку, пришедшую ей на замену, этого никак нельзя было сказать. Но Ада не переживала.

Фэнсидэй Эмбридж жила в маленьком домике в Громнете и пела вместе со своими сестрами в местном ансамбле «Задорные девчата». Она была чрезвычайно рассеянна и довольно неряшлива, но зато добра и приветлива – и Ада полюбила ее с первой встречи. Это была музыкальная и творческая натура, а кроме того, она тоже носила очки, как Мэрилебон. Каждое утро она приезжала

в Грянул-Гром-Холл на ослике, запряженном в двуколку, и весь день с одинаковым рвением следила за Адиной одеждой и за событиями в романах, которые она читала.

– Как, неужели уже шесть часов?! – воскликнула она. – Ах, мисс Ада, я совсем потеряла счет времени из-за этой книги.

Она вскочила с пятнистого дивана и театральным жестом поднесла ко лбу тыльную сторону ладони.

– «Все знают, что талантливый певец, располагающий хорошим голосом, должен подыскивать себе партию», – продекламировала она первую фразу читаемой книги, прежде чем захлопнуть и бросить на пятнистый диван. – Ее героиня – Элизабет Берет, простая деревенская девушка с песнью в сердце, которая встречает удалого танцмейстера, мистера Руди Дарси.

Фэнсидэй закружила по гардеробной в вальсе, прижимая к себе одно из Адиных платьиц как воображаемого партнера. Дотанцевав до дверей, она ойкнула и выронила платье на пол.

– Я совсем забыла, – воскликнула она. – Сегодня же репетиция у «Задорных девчат»! До завтра, мисс Ада!

Фэнсидэй провальсировала через гардеробную и через спальню, едва не столкнувшись в дверях с Руби-буфетчицей, вносившей Адин ужин на подносе. Вид у нее был испуганный.