Вообще у кота была одна слабость. Он был неравнодушен к технике. Любознательный, как и все мурлыки, Василиск каждый день норовил залезть в радиорубку и понажимать разные там кнопки и клавиши, пощелкать тумблерами, а пульт от телевизора — это вообще была его любимая игрушка. Каждый новый механизм на судне кот внимательно изучал: терся об него пушистым боком, точил свои острые коготки о гладкую поверхность. За это Василиску частенько доставалось от сурового боцмана и радиста. Весь экипаж считал, что даже перегрызенные Крысом провода и кабели — это проделки неутомимого Василиска. А всему причиной был его шкодливый характер. Дремал бы себе спокойно на солнышке, пожирал сосиски на камбузе, и никто не обвинял бы его во вредительстве и хулиганстве. Так нет же, возомнил, что ему все позволено. Наверное, считал себя ближайшим родственником царя зверей — льва. Голубая кровь, одним словом!
* * *
Итак, операция по проникновению на корабль безбилетных пассажиров успешно завершилась. Матрос на посту по-прежнему храпел. А хитрый кот уже придумал, куда можно спрятать девочку и ее друга. Дело в том, что возле камбуза (так называется кухня на корабле) пустовала каюта, где раньше жила буфетчица. В последнее время Василиск частенько в нее пробирался и дремал на свободной кровати. Вот в эту пустующую каюту он и повел своих новых знакомых.
«Выйдем в рейс, а там — будь что будет, за борт ведь капитан «зайцев» не выкинет, он у нас добрый дядечка. Боцман, конечно, станет ругаться и даже вероятно лишит меня ежедневной порции сосисок. Но что они еще могут сделать? — размышлял по дороге кот. — В жизни главное — помочь человеку в беде. Да и девочка хорошая, вроде бы работящая… Будет буфетчицей: картошку, например, почистить, посуду помыть, на столы накрыть. Научится готовить и станет помощницей коку Шницелеву. А в свободное время будет гладить меня по шерстке. Даже этот старый «телевизор» вряд ли кому помешает. Места много не займет, есть не попросит…»
Мерцалкин, осторожно ступая и стараясь не попасть в палубные щели своими колесиками, пересек открытое пространство и быстро спрятался в тени рубки. А девочка шла по палубе почти вслепую, иногда зажмуриваясь от страха. Одной рукой малышка прижимала к себе чемоданчик с вещами, другой — изо всех сил держалась за поручни.
Почему она зажмуривала глаза? Да потому, что Юлечка боялась: одна на незнакомом судне, почти в полной темноте, да еще на такой верхотуре. Ох, как жутко, мамочка моя! Но деваться некуда: нужно ведь выручать папу и маму.
* * *
Определив гостей на ночлег, кот вернулся на пост, как ни в чем не бывало. Только под утро Василиск громким мяуканьем разбудил матроса, оставил свой наблюдательный пост и торопливо побежал в каюту. Там он запрыгнул на койку, свернулся калачиком в ногах у спящей девочки и, довольный собой, сладко уснул…
Хитрый крысак, забравшись на высокий поручень, издали наблюдал за передвижениями незваных гостей. И как только палуба опустела, тотчас помчался в капитанскую каюту поделиться новостью с попугаем Гогелем (или как его обзывал кот — Гогель-Могель). И вскоре в каюте капитана состоялось экстренное совещание. Гогель и Крыс решали, что им делать — докладывать начальству о проникновении на судно безбилетников или лучше промолчать. Конечно, сообщив капитану о нарушении дисциплины, они тем самым отомстили бы противному коту. Но как же девочка?.. Это ведь не она загнала Крыса в угол и пыталась вырывать перья из хвоста столетнего попугая.
— Бедная сиротка! А ну как боцман выбросит ее за борт? — первым вступился за девочку Крыс.
— Вряд ли до этого дойдет, — усомнился мудрый попугай.
— А вдруг посадят в шлюпку и отправят на берег?
— Ладно, пусть плывет на корабле! — наконец решил попугай, словно он и есть капитан корабля.
— А этот механизм, похожий на телевизор? Он-то зачем здесь? — возразил Крыс. — А ну как получится, что противный кошак запрограммирует его на охоту за крысами?
— Не переживай! На твоей стороне грозный боцман. А кот боится боцмана как огня. Кроме того, у кота есть тайна. Теперь мы можем пригрозить ему, что если он не перестанет терроризировать нас, то мы его выдадим его капитану или, что еще хуже для него — боцману.
