Марис. Благодарю Бога моего за слепоту. Не дает она очам моим видеть окаянное лицо Отступника.
Юлиан. Сколько злобы, сколько злобы в таком дряхлом теле. Вы говорите о смирении и любви, галилеяне, а какая ненависть в каждом вашем слове… За что? Разве я не брат ваш? Иди же с миром, слепец, и помни, что не одни галилеяне умеют прощать. (Отходит от него).
Двое дьяконов уводят Мариса. Все уходят, кроме телохранителей. Юлиан опускается на скамью. Арсиноя в одежде послушника с куколем на лице, ранее скрывавшаяся за колоннами, подходит к Юлиану.
Арсиноя. Кесарь блаженный, дозволь смирению моему…
Юлиан. Говори.
Арсиноя (откидывая куколь с лица). Юлиан, зачем ты лжешь?
Юлиан. Арсиноя, Арсиноя. Тише.
По знаку Юлиана воины уходят.
Юлиан. Арсиноя… Бледная, одежда черная… и ты с ними?
Арсиноя. Да, с ними и с Ним.
Юлиан. Забыла союз наш?
Арсиноя. Нет, помню. Люблю тебя, брат мой. Затем и пришла.
Юлиан. Брат?.. Ты любишь себя, только себя.
Арсиноя. Я хотела бы любить и себя, и других, как Он велел. Но не могу. Я ненавижу и себя, и других. (Молчание). Надо преодолеть себя, надо победить в себе не только отвращение к смерти, но и к жизни…
Юлиан. Что они сделали с тобой, Арсиноя. Что они сделали. Как ты могла поверить?.. Нет, не могла, не веришь.
Арсиноя. Верю. Хочу верить. Хочу и буду.
Юлиан. Арсиноя, теперь я вижу, — ты не ушла от нас. Хотела и не могла. Пойдем сейчас, пойдем со мною.
Арсиноя (спокойно). Бедный, бедный… такой же, как я… Сам не знаешь, куда зовешь. И на кого надеешься? Боги твои — мертвецы. Оставь меня… я не могу ничем тебе помочь. Зачем ты обманываешь себя? Разве ты не такой же неверующий, погибающий, как и все мы?.. Что значит твое милосердие, странноприимные дома? Все это — подражание галилеянам, неизвестное древним героям Эллады.
С улицы доносятся крики, во дворце также поднимается шум. Входят Максим, Орибазий и несколько рабов.
Максим. Прости, кесарь. (Берет Юлиана за руку и указывает на небо). Все. Пожар.
Первый раб. За рекой?
Второй раб. Не за рекой, а в предместье Гарандама…
Первый раб. Нет; нет — в Гезире, у жидов…
Максим. Не в Гезире и не в Гарандаме, а в роще Дафнийской.
Орибазий. Сегодня перенесение галилейского праха…
Юлиан. Храм Аполлона. Галилеяне… Рабы… Скорее. Коня и пятьдесят легионеров.
Максим, Орибазий и рабы уходят.
Юлиан (подбегает к Арсиное, берет ее за руку и говорит быстро, шепотом). Нет, ты не права, Арсиноя. Помнишь ту ночь в саду? Помнишь, как ты искушала меня, галилейского монаха? Так же, как я теперь искушаю тебя… Так вот, лев уже сбросил ослиную шкуру… Душа моя не знает страха, воля моя непреклонна. Силы рока ведут меня. А ты?.. Ты?.. Прежняя сила и гордость в лице твоем, Арсиноя, а не рабское смирение галилеян. Не я, а ты лжешь… Сердце так не изменяет. Арсиноя… Пойдем сейчас, пойдем со мною, и… завтра ты будешь супругой римского кесаря.
Арсиноя (отталкивая Юлиана). Уйди.
Юлиан. Арсиноя, вспомни наш союз. Разве я не жених твой?
Арсиноя (надвигая куколь и крестясь). Господи, помилуй… Услышь меня, Господи, и помилуй.
Юлиан (торжествуя). Не веришь, не веришь в Него.
Арсиноя. Да не будет, Господи.
Юлиан. Не Его, — меня любишь.
Арсиноя (твердо). Я — невеста Христова…
Юлиан (гневно). Елена — невеста Христова: невеста римского кесаря не может быть невестой Христовой.
Арсиноя. Я — невеста Христова. Уйди.
Юлиан. Обе мертвые, мертвые… Бедные… Прости. (Быстро уходит).
Слышны звуки набата и труб. Постепенно все стихает Арсиноя одна, стоит неподвижно, прислонившись к колонне.
Занавес.
Храм Аполлона в Дафнийской роще. Пожар. Толпа. Набат.
Толпа. Смерть богам. Смерть… Христос победил.
Первый голос. Велик Аполлон Дафнийский.
Толпа. Смерть богам и твоему Аполлону.
Второй голос. Ишь, мощи потревожили, мощи им помешали, — вот и покарал Господь.
Толпа. Смерть богам. Смерть.
Третий голос. Все разрушим, все разрушим во славу Отца и Сына и Духа Святого. Змейки, змейки-то какие.
Первый гражданин. Посмотрим, вылетит ли бес. Говорят, в каждом идоле по бесу, а в богинях — так по два и по три.
Женщина. Как начнет плавиться, сделается лукавому жарко, — он и выпорхнет из поганого рта, в виде огненного змея…
