– Хо, молодые вожди рубят сейчас кедровую сушину на дрова. Они будут топить баню, воду в большой бочке греть раскаленными камнями. Надо хозяина белой собаки парить – простуду выгонять маленько пихтовым веником…
– Меня звать Григорием… Тарханов моя фамилия. Неужели не узнаешь меня, Югана? Следователь я. Лет семнадцать назад был у вас в Улангае… Тогда в районную прокуратуру поступил письменный донос от вашей продавщицы, кажется, Соней звали… Я приезжал предупредить Костю Волнорезова… Просил его, чтоб сжег он свой подпольный самолет и уехал подальше из Томской области на какое-то время. Но не послушал он меня.
– Хо, глаза вернули память Югане. Большой следователь Тарханов был тогда шибко молодой! Правильно сказал Тархан: не уехал Костя из Улангая. И слепой суд судил зрячего человека.
– Время-то, Югана, как быстро пролетело… Вон уже какие ребята вымахали – четыре орла из волнорезовского корня!
– Пусть Тархан еще попьет маленько чаю. С медом надо теперь пить, – сказала Югана после того, как сняла с железной печки луженый котелок и налила в кружку густозаваренный настой из кореньев шиповника.
– Там, на плывущей сосновой валежине, я закаменел… Всю ночь швыряло меня в волнах. Вижу, ребята плывут в обласах ко мне, хочу им крикнуть, а не могу – голос заело, и глаза застилали брызги от волн. Все как в тумане. Отощал я. Да и перемерз ночью здорово…
– Пошто Тархан пошел в большую падеру по Вас-Югану? Тархан-следователь не ловит больше в свой капкан людей-шакалов?
– Работаю, Югана, все там же, в прокуратуре. Приходится вылавливать двуногих «волков» и «лисиц» прихватывать… – пояснил Григорий и, откинув меховое одеяло, приподнялся, поправил в изголовье старенькую телогрейку, заменявшую подушку, от которой пахло дымом костра и сушеной рыбой. – Понимаешь, Югана, кто-то занимается раскопкой древних захоронений и культовых мест. Второй год не могу напасть на свежий след этих кладоискателей. А тут, неделю назад, сообщили мне, что в Мыльджино, небольшом поселке нефтеразведчиков, продавец магазина купил по дешевке золотую пряжку из древнего «могильного золота»…
– Хо, вороватые люди пришли в урман давно уж: кости мертвых людей из могил выбрасывают, золото, серебро ищут, – понимающе проговорила Югана.
– Вот и получилось у меня, Югана, как говорится, широко шагнешь – штаны порвешь… Разузнал я в Мыльджино все у продавца. Купил он золотую пряжку у бурового рабочего, а тот, оказывается, выменял ее у какого-то мужика за муку, крупу и тушенку. Выходил этот неизвестный из тайги на буровую прошлой зимой – подзапастись продуктами… И поехал я обратно из Мыльджино на мотолодке, взял там дюральку у милиционера участкового. А тут непогода. На юганском большом плесе мотор у меня скис…
Югана села на лавку около окна, посмотрела в глаза Григорию и подумала, что, если бы не случайность, этот мужчина погиб бы в волнах бушующего Вас-Югана.
Спросила эвенкийка у Григория: заметил ли он место, где затопило лодку? Но тот уже не слышал голоса пожилой женщины. Глаза его смежились, и сон унес в другой мир, на другие тропы жизни, где причудливая фантазия перемешивалась с явью и былью.
2
Перебесился Сивер на юганской земле, отвел душу в каверзах, поизмывался вволю над таежной рекой, и вот оно – раннее утро тихой воды. Безголосо бурлит у берегов вскипающая круговерть оглубевших заводей. Солнце расстелило полуду блеска на речной глади: смотрятся крутояры, поросшие кедрачом и березником, в водное зеркало. Низко летящие чайки любуются своей тенью, плывущей в отблеске воды. Млеют утки среди затопленных тальников, курлычут кулики, приютившись на кормежку в чащобниках, стонут-перестанывают синицы-зыбунки. И словно не бывало предутренней тишины над юганским водопольем. Всюду радость весне: все озарено солнцем, теплом и обновлением северной земли.
За мотолодкой, на куконе в связке, идут два обласа; они всплясывают, отбивают дробь на быстрой встречной волне. Управляет лодкой с подвесным мотором Орлан. Теперь он главный молодой вождь племени Кедра. У носового люка лодки сидит эвенкийка и держит в зубах потухшую трубку. А позади Юганы на поперечнике-беседке сидит Григорий Тарханов с Ургеком, а за ними на такой же дощатой поперечине – Карыш и Таян.
