— Не баб Ад, завтра вечером я уже уеду, а то мать убьет. Мы с тобой в другой раз повидаемся, хорошо?
Обязательно повидаемся. Я соскучился.
— Хорошо, — сказала Ада Валерьяновна, — приезжай когда хочешь. Ты же знаешь, я всегда тебе рада.
Антон закончил разговор, подпрыгнул, махнул рукой, достав до люстры, качнул ее и в прыжке приземлился рядом с Мариной на диван.
— Все, Маринка, — сказал он, обнимая Маринины плечи и мягко опрокидывая ее назад. — Счастье есть. До вечера пробудем тут, а потом поедем к бабке. Там в холодильнике торт.
— Торт — это прекрасно, — серьезно сказала Марина и поцеловала Антона в нос.
* * *
Дорожка к деревянному домику Ады Валерьяновны долго петляла между потемневшими к вечеру деревьями. Антон с Мариной шли, взявшись за руки, время от времени останавливаясь, чтобы поцеловаться.
Издалека на них приветливо глядел деревянный домик. Они подошли к двери, Марина пропустила Антона вперед, а он порылся к карманах и вынул ключ. Вставил его в замочную скважину, но повернуть не успел — дверь распахнулась сама.
На пороге стояла Ада Валерьяновна.
— Антошенька, милый, — сказала она, с нежностью глядя на внука, — я подумала, и зачем мне ехать в этот город. Я тебя не видела сто лет, я тебе котлет нажарю. А Валерке хрен. Не заслуживает Валерка моих котлет. Не любит он меня.
Когда Антон с Мариной поженились, они решили, что в их доме не будет никаких скандалов. Вместо разбирательств, выяснений и упреков они завели дома Книгу жалоб — чтобы любой, кому что—то не нравится, могу довести это до сведения остальных. Жили они хорошо и дружно, поэтому потом переименовали Книгу жалоб в Книгу жалоб и обожаний: в любви друг к другу они тоже объяснялись письменно.
Потом родились дети, довольно быстро подросли и научились писать. И много лет подряд на любое недовольство члены семьи говорили друг другу одно и то же: тебя что—то не устраивает? Иди и пиши в Книгу жалоб. И они действительно шли и писали. Все. Все.
Кто перегорел лампочку в ванной? Невозможно мыться! (Папа)
Почему невозможно? Можно поджечь рулон туалетной бумаги. Будет много света. (Кирюша, Саша)
Кто вчера поджег рулон туалетной бумаги? Всех убью! (Мама)
Не увидишь. Они делают это по ночам (Люша)
Люшка, хочешь по ушам — продолжай в том же духе! (Кирюша, Саша)
Мама, папа! Необходимо починить шкаф в комнате мальчиков. Он почему—то упал на левый бок сам. (Кирюша, Саша)
Сам? Хм. Перезрел, что ли? (Папа)
Мама, папа! Необходимо починить Люше уши. Они у нее чересчур. (Кирюша, Саша)
Дети! Во—первых, прекратите все время драться. Шкаф в вашей комнате мы починим, но, если он еще раз упадет сам, я лично починю уши всем, кто тут совершенно ни при чем! Во—вторых, котлеты в холодильнике — на неделю! На неделю, я подчеркиваю. Если их опять съедят за одни день, до конца недели виновные будут есть остатки упавшего от перезрелости шкафа. В—третьих, лампочка в ванной снова не горит. Невозможно мыться! (Мама)
Марина, не волнуйся, я спрятал все рулоны туалетной бумаги. (Антон)
Папа, лучше оставь хотя бы один в туалете (Саша)
Папа, ты бы лучше лампочку ввинтил. (Люша)
Будете указывать мне что делать — ввинчу в ванной вместо лампочки (Папа)
А кто виноват, что папа спрятал всю туалетную бумагу? (Без подписи)
Если тот, кто вчера поджег последнюю мочалку, не ввинтит новую лампочку в ванной и не купит новую мочалку на свои
карманные деньги, все дети будут лишены карманных денег на неделю (Папа)
А я—то—то при чем? (Люша)
Папа, я поменял лампочку в ванной (Саша)
Папа, я поменял лампочку в ванной (Кирюша)
Черт, так это была уже новая лампочка? (Саша)
А ты не заметил? (Кирюша)
Он был занят, он жег новую мочалку (Без подписи)
Марина, пожалуйста, завяжи мне на завтра галстук. Люблю. (Антон)
Антон, завязанные галстуки висят в шкафу справа. Возьми один оттуда. Обожаю. (Марина)
Марина, в шкафу нет завязанных галстуков! Не понял. (Антон)
Мариша, в шкафу вообще больше нет никаких галстуков!!! Совсем обнаглели. (Антон)
Антоша, не волнуйся. Я разберусь. (Марина)
Мама, мы больше не будем! (Кирюша, Саша)
Мама, ну мы правда—правда больше не будем! (Кирюша, Саша)
