Ясно, что истинную концентрацию, вначале активную, а затем пассивную, нельзя считать чисто интеллектуальным процессом: это не просто сосредоточение ума на какой-либо идее. В концентрации участвуют совместно все наличествующие в человеке силы; это соединение в человеке anima, animus и spiritus ради целенаправленных согласных действий.
Суть йоги: наблюдение, перенос и отождествление
За стадией простой концентрации, активной или пассивной, следуют другие упражнения, а вернее состояния, известные индийским йогам я представляющие собой промежуточные ступени на пути к феномену, известному под названием самадхи. В этом, экстатическом по своей природе, состоянии йоги отождествляют себя с объектом созерцания, то есть с самим Богом.
Хотя христианское созерцание по своей сути и природе отлично от самадхи, христианину, христианскому йогу никоим образом не возбраняется, подготавливая и настраивая себя перед созерцанием, прибегать к методам, которые родственны тем, что ведут самадхи. В шестом уроке (выше, стр. 82-83) я обрисовал нечто вроде метафизической психологии чистой молитвы и уподобил ее бездонной тишине, охватывающей человеческую душу. Такую тишину чистую пассивность – невозможно создать, вызвать на свет искусственно—это на разные лады повторяли мистики всех времен. Тем не менее, они предлагали способы молитвы и аскетические упражнения – йоговские по форме и христианские по духу.
Я намерен повторить упражнения, уже приведенные выше, но на этот раз усилив их духовную направленность.
1. Вместо того чтобы создавать в мозгу образ света,– например, света, который окружает меня со всех сторон, и от него переходить к источнику всякого света – я наблюдаю определенный светящийся предмет. Я зажигаю свечу и неотрывно смотрю на пламя, дыша глубоко и спокойно в том ритме, который я для себя выбрал. Минуту или две я гляжу не мигая, затем закрываю глаза и стараюсь увидеть пламя внутренним зрением. Через определенное время, поупражнявшись в наблюдении за пламенем то с открытыми, то с закрытыми глазами, я некоторым образом усваиваю эту форму света. Я должен обрести способность видеть свечу не вне себя, а внутри; горящей во мне. К примеру, я помещаю, переношу ее к себе в сердце и вижу, как она горит и освещает все его уголки, полные высоких помыслов, или как она греет и оживляет человеколюбивые чувства и порывы. В конце концов я отождествляю это пламя со своим сердцем и оно, в моем представлении, становится огнем, пылающим любовью, энергией, которая сжигает себя во имя ближних, пламенем, которое затеплила, а потом разожгла иная, вышняя сила.
Сколько же времени займет это, состоящее из трех фаз, упражнение (без двух предварительных фаз на первых порах обойтись не удастся.)? Десять минут, максимум четверть часа! Заниматься им дольше бессмысленно, а кроме того, невозможно. Десять минут! Этого мало, скажете вы. За это время я не успею сконцентрироваться. Верно! Но десять минут сегодня, десять минут завтра и послезавтра и еще много раз по десять минут концентрации на одном и том же объекте– это масса времени; во всяком случае, этого достаточно, чтобы получить результат, к которому мы стремимся, и об этом я вскоре поговорю подробнее.
2. Когда я почувствую, что символика пламени, так сказать, исчерпана (пусть в малой, ничтожной степени), объектом концентрации станет образ Креcта Я помещу его себе в грудь, голову или сердце и попробую отождествить себя с тем, кто на кресте и через крест выразил величайшую любовь, какую когда-либо знал мир.
3. Когда мы избираем для наблюдения предмет возвышенный, перед нашими глазами предстает некая глубокая сущность онтологического, метафизического или духовного порядка. Такие предметы – если на них правильно смотреть, правильно их видеть, правильна наблюдать,– можно переместить в свое глубинное «я» и затем соединить, отождествить себя с ним полностью или частично. Полупрозрачное стекло, алебастровый сосуд с благовониями, распустившийся цветок, уносимый ветром лист – все это также может послужить предметом продуктивной, полезной и, прежде всего, возвышенной медитации.
