ТЕОРИЯ. ДЕЙСТВЕННОЕ ПРИСУТСТВИЕ
Мы узнали, что такое йога и куда она ведет своих адептов. Теперь мы проникнем в жизнь йога и обратимся к искусству более сложному, чем позы, и сравнимому с контролем дыхания. Это искусство думать, размышлять, концентрироваться, а первым шагом к нему является искусство присутствовать в том, что ты делаешь.
Нет таких внешних признаков, по которым можно было бы узнать йога, а в особенности христианского йога. Он ничем не выделяется, он часть окружения. Обычно он избегает привлекать к себе излишнее внимание. И все же опытный взгляд узнает его: по походке (йог иногда ходит «как индеец»), по манере держаться (йог стоит выпрямившись, а когда садится, редко откидывается на спинку стула), но главное, по телодвижениям (в каждое движение йог вкладывает всего себя; его движения отточены – глядя на священника у алтаря, легко определить, занимается ли он йогой).
Да, йог все делает лучше других, его усилия сознательны. В то, что делает, он старается вложить всего себя. Он избегает рутины, автоматизма. Он стремится действовать обдуманно и, так сказать, владеть своими реакциями. Он хочет быть выдержанным и хладнокровным, чтобы как следует выполнить то, что от него требуется. Привычка портит людей. Их действия несовершенны, поскольку отсутствует одно условие: активное и эффективное присутствие в том, что ты делаешь. Человек не «живет» выполняемой работой, его слова и поступки не диктуются истинным сознанием их значения.
Мы слишком легко позволяем себя отвлечь от дела. В итоге задуманное не получается, результат усилий ничтожен.
Чтобы повысить качество своего труда, нам нужно, как говорится, «с головой влезть» в то, что мы делаем. Йог добивается от себя «действенного присутствия». Часто, ли в течение дня мы с головой отдаемся своей деятельности? Иногда нам это удается, и в результате работа бывает выполнена отлично рациональным способом. Но приходится признать, что из-за диктуемого современной техникой стремительного темпа жизни мы не успеваем сознательно сосредоточиться на своем труде, да и самими собой бываем не долее мгновения.
Чтобы пояснить это утверждение, позвольте мне рассказать о типичном дне из жизни одного хорошо известного мне человека (моего брата, инженера из Парижа). Обычно он вставал – а вернее, спрыгивал – с постели приблизительно в двадцать минут шестого и стремглав бежал в ванную комнату. Через десять минут, он бывал уже готов к выходу. Не задерживаясь, чтобы позавтракать (когда время позволяло, он глотал чашку кофе), брат устремлялся к станции (ровно в семи минутах от дома). Дорога была изучена досконально—покинув дом за семь с половиной минут до прибытия поезда, брат не опасался, что опоздает. Полчаса на пригородной электричке, еще одна чашка кофе на Восточном вокзале, метро и контора; затем просмотр почты, деловые беседы, расчеты и так далее... Около десяти он позволял себе короткий перерыв – в четверть часа. Этого хватало, чтобы сбегать в ближайшее кафе и проглотить круассан и очередную чашку кофе. Второй завтрак он съедал второпях, а потом недолгое время отдыхал в конторе. Затем следовала работа приблизительно до пята часов. Снова нужно было садиться в метро, а после метро – на поезд. В дороге брат читал газеты и болтал с приятелями. От станция до дома – те же семь минут. Обед вечером и передышка в полдень – вот две вещи, которые, вероятно, по-настоящему удавались моему брату: тут он не торопился, получал удовольствие и, судя по всему расслаблялся. Но зазвенит во время перерыва телефон, дети вечером затеют шум, пожалуется на какие-нибудь трудности жена – и все испорчено.
